– Вот, – сказал он, – это нечто изумительное. Нечто священное.

– Библия?

– Своего рода, возможно. Но не такая, как ты привыкла.

Он легко провел пальцами по буквам на обложке, прежде чем бережно, с величайшей осторожностью, открыть ее.

– Это моя «Книга теней».

Когда он расправил первую страницу в мерцающем свете свечи, Бесс ощутила запах сладкого ладана и почувствовала на лице мягкий ветер, хотя окна были плотно закрыты, а на дворе было едва ли не морозно. Гидеон перелистывал страницы, выказывая к книге такую нежность, какой Бесс за ним прежде не замечала. Она всмотрелась в написанное и обнаружила, что слова были английскими. Начав читать, она тихонько вскрикнула:

– Заклинания! Это заклинания!

– Разумеется, поскольку «Книга теней», Бесс, это и есть книга заклинаний. А еще дневник и летопись волшебства, – которое используешь и с которым встречаешься. Вот слова, чтобы облегчить страдание и унять боль. Вот заклинания, дающие слабым смелость и смягчающие самые твердые сердца.

Пока он говорил, Бесс читала.

– И проклятия, – произнесла она. – Смотрите, вот это поражает соседскую скотину. А это устраняет соперников в любви.

– Да, проклятия и заговоры тоже. Нет ничего, с чем нельзя было бы справиться силой волшебства, Бесс. Кто-кто, а ты точно должна это знать.

– Я знаю, что моя мать никогда бы не стала желать никому зла. Ее за это повесили, а она была невиновна.

– Это ты невиновна. Ее повесили за то, что она ведьма – и она этого, сколько я знаю, не отрицала, так ведь? Или я ошибаюсь?

– Что?!

– На суде ты хоть раз слышала, чтобы мать сказала, что она не ведьма?

– Она была невиновна, она так говорила.

– Только в том, что прокляла тех несчастных детей и преследовала глупую вдову, это верно. Зачем ей было тратить на такое силы? Но была ли она ведьмой? Будет, сейчас не время и не место запираться, Бесс. Перестань себя обманывать. Как ты думаешь, чем мы занимались последние дни? О какой силе, по-твоему, я говорил? К какой силе прибегла твоя мать, чтобы вырвать тебя из когтей страшной и неизбежной смерти, а? Давай-ка раз и навсегда проясним этот вопрос. Твоя мать была ведьмой. Я помог ей стать ведьмой. А теперь этот путь пройдешь и ты.

– Я не стану насылать ни на кого порчу! Я не буду творить зло! Моя мать была целительницей. Она была доброй и хорошей.

– В самом деле, была. Но еще она была матерью, потерявшей почти всех детей. Энн не могла позволить тебе умереть, Бесс, даже если нужно было обречь свою душу на адские муки, чтобы тебя спасти, и она была готова на это.

– Как вы можете говорить, что она обречена! Я не стану слушать!

Бесс вскочила, оттолкнув скамью, шумно царапнувшую плиточный пол.

– К счастью, ты можешь не переживать из-за этого. Возможно, она себя и обрекла на ад, но предпочла умереть, чтобы спасти тебя, и тем искупила свой грех и спасла душу. Уверен, сейчас она покоится с миром, вместе со всей твоей семьей.

Бесс нахмурилась и покачала головой, словно эта мысль сводила ее с ума.

– Мама задолжала вам, чтобы меня спасти, – заявила она, – но умирать ради меня ей было не нужно.

– Жаль, что приходится тебе это говорить, но тут ты не права. У твоей матери был великий дар к темным искусствам, Бесс. Она была усердной и одаренной ученицей, и за то недолгое время, что нам было отведено, достигла очень многого. Пожелай она, то могла бы сбежать из тюрьмы, освободиться и скрыться от преследователей – сравнительно легко.

Бесс тяжело опустилась обратно на скамью.

– Но я не понимаю… Когда мы говорили, в тот вечер, накануне ее смерти, я сокрушалась, что не могу сделать для нее именно это. Не могу разрушить стены тюрьмы и забрать ее из этого ужасного места. Если она сама могла это сделать, то почему не сделала?

– А на кого, как ты думаешь, тогда обратился бы гнев сильных и праведных обитателей Бэткома? Сбеги она, то не смогла бы взять тебя с собой. Она это знала. Энн не хотела оставлять тебя без защиты. Она сделала выбор, позволив, чтобы ее повесили, а ты пришла сюда и обрела силы, чтобы выжить. Мама ведь хотела, чтобы ты сделала именно это? – Выжила?

Бесс вспомнила слова матери, сказанные, когда они говорили в последний раз. «Выживи, Бесс, – просила она. – Живи дальше». Откуда Гидеон мог знать, что она произнесла? Он что, как-то подслушал разговор?

Прежде чем Бесс успела ответить, Гидеон потянулся и взял ее за руку. От его прикосновения ее тело напряглось, и его охватило странное тепло, словно кости начали плавиться. Она пораженно поняла, что это чувство не кажется ей неприятным. Хотела отнять руку, но обнаружила, что не может.

– Не стоит терзать себя из-за того, с чем ты ничего не можешь поделать, – проговорил Гидеон с мягкой улыбкой. – Твоя мать сделала выбор, а ты по своей воле дала ей обещание. Не бойся. Я буду твоим наставником.

Он поднял другую руку и погладил Бесс по голове.

– Я позабочусь о том, чтобы ты не пострадала. В тебе есть величие, – прошептал он. – Величие, которое до сих пор спало. Пробудившись, ты будешь великолепна!

Бесс не сводила с него глаз, думая о том, как кошка жестоко играет с добычей, прежде чем сожрать ее. Как можно доверять такому человеку? На какие ужасы он способен? Гидеон, словно прочитав мысли Бесс, отпустил ее руку и вернулся к «Книге теней».

– Давай, – продолжил он, – сделать нужно много, а времени у нас, возможно, остается всего ничего.

Так наступило самое удивительное время в жизни Бесс. Если бы она могла собраться с мыслями, ей бы пришлось признать, что ей интересно то, что ей показывают. И не только интересно – вскоре обучение увлекло ее и захватило. Первоначальное ее сопротивление быстро отступало перед поразительными чудесами. Гидеон показал ей, как зажечь огонь одним лишь заклинанием и силой воли. Он вызывал фантастических существ. Не ужасных бесов, которые приходили к матери, а нежных фей, танцевавших для нее вокруг угольной ямы. Он призвал незримый хор, певший сладчайшую музыку из всех, что слышала Бесс, такую прекрасную, что она плакала от радости. Он показал ей, как исцелять собственные раны. Она сжалась от ужаса, когда Гидеон полоснул ее ладонь ножом, но страх обернулся изумлением, когда он заставил порез исчезнуть, произнеся несколько слов и коснувшись его рукой. И какое это было прикосновение! Бесс чувствовала, что ее все сильнее и сильнее влечет к Гидеону. Она все больше и больше покорялась его чарам. Он завораживал ее, как и прежде, и понемногу равное завороженности отвращение, которое она испытывала к Гидеону, начало таять. Вскоре она поняла, что радуется его похвалам, когда верно выполнит какое-нибудь задание. Она лучилась от удовольствия, когда он аплодировал ее попыткам исполнить новый фокус. И вскоре девушка стала жаждать его прикосновения. Он никогда не пытался ничего от нее добиться, даже поцеловать, и все-таки она знала, что ее соблазняют. Бесс не стала бы ему противиться, и он, скорее всего, это понимал. И все же ночами, когда она в изнеможении падала на перину, он оставлял ее нетронутой и уходил к угольным ямам. Однажды Бесс заговорила с ним, когда он стоял на пороге.