Соня скучала. Волосы золотым каскадом падали на ее плечи. Она еще не успела сделать заказ.

— Привет…

От волнения у Рената вспотели ладони. Он сел напротив Сони, вне себя от волнения…

— Ты? — равнодушно осведомилась она. — Следишь за мной?

— Случайно зашел за эклерами… Вот!

Ренат показал ей коробку с пирожными, она спокойно кивнула.

— Куда ты пропала? Обещала прийти, и как в воду канула.

— У тебя есть женщина. Зоя! Я этого не потерплю! Быть на вторых ролях — не для меня.

— С Зоей все кончено, — солгал Ренат.

— Правда? Ты объяснился с ней?

— Она и так все поняла.

— Значит, не объяснился, — усмехнулась Соня. — Ты мягкотелый слизняк! Скользкий и омерзительный!

Ренат не обиделся. Он был счастлив видеть Соню, слышать из ее уст все, что угодно — не важно, оскорбления или похвалы. Главное, она здесь, рядом.

— Слизняк! — злобно повторила она.

— Что тебе заказать?

— Фруктовый десерт со взбитыми сливками…

Ренат просиял, словно на него снизошла высшая благодать. Соня согласилась, чтобы он угостил ее! Она больше не сердится.

За ее спиной что-то пошевелилось. Ренату показалось, она расправила темные перепончатые крылья. Как у летучей мыши. Разумеется, никаких крыльев у Сони не было, но его прошиб озноб. Его бросало то в жар, то в холод.

— Ты меня простила?

— Нет!

К ним подошла официантка, которая упаковывала эклеры, и приняла заказ. В кондитерскую заходили люди, — бабушка с внуком, молодая пара, дама средних лет, похожая на учительницу.

— Соня, я не могу без тебя, — признался Ренат. — Что ты со мной сделала?

— Пока ты от нее не избавишься, обо мне и не думай, — отрезала она.

— У меня с Зоей ничего серьезного. Случайно сошлись, мирно расстались.

— Ничего себе, мирно! Она меня чуть не убила! Если бы ты не вмешался…

— Не преувеличивай, — засмеялся он. — Зоя не такая.

Соня молча сняла тесный пиджачок и осталась в блузке из цветного шифона. Сквозь тонкую ткань виднелась ее грудь без бюстгальтера. Ренат смущенно хмыкнул. Смело!

— Где мой десерт?

— Скоро принесут…

Соня вольно раскинулась на стуле, выставив напоказ свои прелести. Правда, тут некого было соблазнять. Кроме Рената и молодого человека, занятого своей барышней, мужчин в зале не наблюдалось.

— Это наша последняя встреча, — заявила Соня.

Рената будто окатили ледяной водой. Глаза Сони метали молнии, губы приоткрылись, и между ними мелькнули клыки. Ренат моргнул, и клыки пропали.

— Почему? — задохнулся он. — Из-за Зои? Я с ней порвал, клянусь!

— Врешь!.. Все мужчины врут!..

— Ладно, пусть так. Я порву с ней, обещаю. Соня… я… сделаю все, что ты скажешь!

— Опять врешь! Ты начинаешь меня бесить, милый.

— Считай, что до тебя у меня не было женщин. Я никем не дорожил… и вступал в связь ради выгоды. С тобой все по-другому…

— Еще бы! Таких, как я, не бывает!

Ее слова прозвучали весьма убедительно. Ренат лихорадочно искал доводы, которые могли бы удержать Соню. Она съест десерт, встанет и уйдет… затеряется в огромном городе. Ей это ничего не стоит.

Ренат чувствовал себя, как осужденный на казнь. Без Сони его жизнь потеряет смысл. Она похитила его сердце, украла его душу.

— Я… люблю тебя! — вырвалось у него.

— Чем докажешь?

— Не знаю… Я готов для тебя на все.

Он имел в виду женитьбу, если Соня будет настаивать. Эту жертву он мог принести, раз уж на то пошло.

— Тогда я придумаю тебе испытание…

— Согласен, — обрадовался Ренат. — Что я должен сделать? Прыгнуть с моста? Ограбить банк?

Соня засмеялась. Она шутит, это ясно. Он тоже дает шутливые клятвы. Все это понарошку. Любовная игра. Театр двух актеров.

— Убей Зою…

— А ты кровожадная, — вздохнул Ренат. — Зачем же так жестоко? Тебе совсем не жаль ее?

— Совсем. Я хочу, чтобы ты убил Зою. Понял?

Официантка принесла ему кофе, а Соне — клубнику со сливками. Красные ягоды, покрытые белым саваном.

У Рената пересохло в горле. Он заблуждался! Соня не шутит. Она ела клубнику, а у нее за спиной маячила какая-то тень. Крылья летучей мыши. Или большой ночной бабочки.

— Тебя… Вернер подослал?

— Кто такой Вернер? — удивилась она.

Ренат подумал, что гуру мог добавлять в медную чашу слабый галлюциноген вместо сандала. И все происходящее — не более чем вызванные им видения.

«Любой галлюциноген давно бы выветрился», — возразил он себе, глядя, как Соня слизывает сливки со своих сладких губ.

За окном кондитерской стояла Зоя и смотрела в окно на эту воркующую парочку. Потом достала смартфон и сделала несколько снимков…

* * *

Лариса пила джин в темной кухне. Она боялась включать свет. Холодильник был пуст, спиртное заканчивалось. Бутылка фирменной английской водки напоминала ей о Берте. С тех пор как они поспешно сбежали из пентхауса, он не давал о себе знать.

Сумочка, в которой должен был находиться «Цветок саванны», висела у Ларисы на плече. Она не расставалась с ней. И не заглядывала внутрь из суеверного страха.

Лариса не представляла себе, что станет делать, если все подтвердится. Если алмазная брошь окажется вполне реальной… тогда убийство в пентхаусе тоже случилось наяву, а не в ее воспаленном воображении.

Эдик был прав, отговаривая ее от клуба. Эдик!.. Может, довериться ему? Признаться во всем?

А бриллианты?.. А труп?..

Берт не оставил ей номера телефона, обещал сам выйти на связь. Но встреча с ним грозила стать для Ларисы последней.

— Он попросту убьет меня, чтобы я не сболтнула лишнего…

«Почему же он не убил меня сразу? Он был так нежен, что я чуть не растаяла в его объятиях. Он не поднимет на меня руку!»

— Еще как поднимет! — возразила она себе. — Он привык убивать. Для него пролить кровь — раз плюнуть. Африка, опасный бизнес и шальные доллары развратили Берта. Он не способен сострадать…

Лариса была пьяна. Она ждала утра, чтобы заглянуть в сумочку при дневном свете. Ночь пугала ее. Еще больше ее пугал «Цветок саванны».