двенадцать локтей на семь. Она была выложена гладким шлифованным камнем, а заливалась теплой водой из котла, установленного в соседней комнате; вода лилась в ванну из отверстий в форме львиных и медвежьих голов. На стене над ванной располагались мраморные полки для душистых растираний, мягких губок и прочих ванных принадлежностей; Кларисса была охоча для всяческих изобретений по части купания.

* * *

Сидя в ванне и позволяя растирать свои плечи, шею и руки ароматическими маслами, Кларисса слушала очередные наставления Боны.

– Моя госпожа, – говорила она, – вы должны знать, что как бы ни сильна была к вам привязанность вашего будущего супруга, подкрепленная вашим умением доставить ему удовольствие, но основная ваша цель – это рождение сына для него, наследника состояния. О, я не сомневаюсь, что вы способны родить ребенка! Вы, моя госпожа, можете родить много детей: уж я-то знаю, поверьте мне! Но не подведет ли вас муж, – это вопрос. Бывает так, что мужчина, с виду здоровый и молодой, не способен к продолжению рода то ли из-за проклятья, то ли от сглазу, то ли от других причин. Что же делать, если ваш муж не способен зачать ребенка? – Бона остановилась и со значением посмотрела на Клариссу.

– Что тогда делать? – переспросила она.

– Есть способ, разрешенный законом, – озираясь по сторонам, хотя в ванной комнате никого кроме них не было, шепнула Бона. – Если супруг не способен зачать ребенка, в дело вступает «брачный помощник». Закон гласит, что ваш незадачливый супруг должен созвать своих родственников и попросить их найти того, кто зачнет ребенка. А вы будете обязаны воспользоваться заменой, противно вам это или нет: вы должны лечь и позволить совершить над собой то, что необходимо для исполнения вашего долга. После того, как все свершится, ваш муж подаст вам жареную курицу, схожую со свадебной, которой лакомятся новобрачные на супружеском ложе. Это блюдо обязательно должен подать ваш муж, подтвердив, что зачатие выполнено с его согласия, и детей, зачатых таким образом, он готов считать своими.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – густо покраснев, спросила Кларисса.

– Мало ли, – может быть, пригодится, – загадочно сказала Бона.

Кларисса пристально посмотрела на нее:

– Ты что-то не договариваешь.

– Нет, это я просто так, – ответила Бона с нарочитой беспечностью.

– Бона, скажи мне, в чем дело? Ты для меня не только служанка, ты моя подруга. Мы столько лет вместе, неужели ты станешь меня обманывать? Бона, милая, расскажи мне, что ты знаешь? – Кларисса крепко сжала ее руку.

– Ладно, – сказала Бона. – Я не хотела говорить раньше срока, но вы все равно узнаете. Ваша матушка нашла вам жениха. Это Гвидо, сын старика Квинтавалле. Он очень богат, отец отписал ему половину всего имущества. Ваша матушка уже сговорилась о помолвке, а мне велено подготовить вас к смотринам.

– К смотринам? – растерялась неприятно пораженная Кларисса. – Когда будут смотрины?

– Сегодня, – объявила Бона. – Ваша матушка желает сделать дело поскорее.

– Но так нельзя! – воскликнула Кларисса. – Я совсем не знаю Гвидо Квинтавалле! Я не хочу за него замуж. Я люблю… – она испугалась, что сказала лишнее, и с испугом взглянула на Бону.

– Отчего бы вам не пойти за Гвидо Квинтавалле? – проговорила не заметившая ее смущения служанка. – Он молод, знатен и по-настоящему богат… Да, красавчиком его не назовешь, и силой он обижен, – хиловат, по правде сказать, – но зато он будет вам верным мужем. Дай бог, чтобы его хватило на вас, куда ему смотреть на других женщин! – хихикнула Бона, но тут же спохватилась: – Кому нужны силачи и красавцы? Одни лишь глупенькие девочки грезят о них, а спросите любую опытную в брачных делах женщину, и она вам подтвердит, что лучше всего выходить замуж за мужчину невзрачного, не пользующегося женским вниманием. Нет, Гвидо Квинтавалле – очень хороший жених! Ну, а если вам будет чего-то не хватать в браке с ним, вспомните то, о чем я вам говорила, – а можно найти и другие способы, – многозначительно произнесла Бона.

– Перестань! Это все не для меня, – оборвала ее Кларисса. – И вообще, у меня есть свои… – она опять запнулась. – Ну, в общем, я хочу по-своему устроить мою жизнь.

– А ваша матушка? О ней вы подумали? – поджав губы, спросила Бона.

– Бог меня простит, и она тоже, – сказала Кларисса.

– Ну, не знаю, сами с ней толкуйте, – не скрывая раздражения, проговорила Бона. – Мне велено подготовить вас к смотринам, и я это исполню. Так что, заканчивайте купание и будем одеваться!

– Но я не хочу…

– Толкуйте со своей матушкой, – повторила служанка. – Давайте вылезать из ванны…

Парадное платье, которое заказала для своей старшей дочери Ортолана, и которое сейчас в первый раз надевала с помощью служанки Кларисса, было сшито по восточному образцу. Такие платья стали модными в Париже после первых Крестовых походов; позже эта мода дошла до Рима, а еще позже – до Ассизи. Таким образом, когда в Париже подобные платья уже не носили, а в Риме их можно было увидеть лишь изредка, в Ассизи они были признаком роскоши и хорошего вкуса.

Платье Клариссы было пошито из крепа и газа индийской работы; расширенные, спускающиеся ниже пальцев рукава были из муслина, а шею и грудь закрывал китайский платок из расшитого золотом шелка. Платье было сильно обужено по образцу восточных одежд, и к нему пришлось пришить воздушные петли для того чтобы застегнуть его на пуговицы спереди.

Непременным дополнением к такому платью был золотой пояс, но поскольку Ортолане надо было выдать не одну дочь, а четырех, золотой пояс для Клариссы она заменила на серебряный позолоченный. Пояс стягивал длинную тунику с разрезами на груди и ногах; туника была надета на платье, а украшена по краям разрезов вышивкой и такими же, как пояс, позолоченными серебряными накладками. Поверх туники Бона одела Клариссе тонкий шерстяной плащ, подбитый мехом и разноцветной тканью, обшитый каймой и жемчугом (впрочем, дешевым, – речным, а не морским). На плаще был вышит герб ди Оффредуццо, честно заслуженный дедом Клариссы, а от него перешедший к ее отцу.

В последнюю очередь на голову Клариссы, – так, чтобы оставить открытым большой лоб с удаленными с его верхушки волосами, – Бона водрузила высокий колпак с прозрачным покрывалом. Колпак держался на каркасе, задрапированным парчой и шелком столь искусно, что казался легким и невесомым.

Портрет молодой женщины. Художник Пьеро дель Поллайоло

Отступив, Бона с удовольствием оглядела Клариссу:

– Ох, какая вы красивая, госпожа! Гвидо Квинтавалле как увидит вас, так умом тронется! Вот повезло ему, счастливчику, – иметь такую