явно на десять или пятнадцать лет раньше, чем я, пили какое-то очень крепкое и густое вино из граненых стаканов и резались в нарды, громко называя выпавшие значения на кубиках почему-то по-персидски:

— Шеш-беш!

— Чари-ду!

— Сэ бай ду!

— Пянджи-як!

— Пепел пришел! Выпьешь?

Хорошо хоть карту нашли, с пометками, которую Николай Христофор Радзивилл Черный составил накануне, до того как угасился валерьянкой. Я уже бывал внизу, так что о расположении галерей и переходов представление и имел, да и составленную гоблинами-проходчиками схему видал. Но на радзивилловой карте была не одна, а две окружности! И условные обозначения, и легенда карты прямо свидетельствовали о том, что если первая, ближайшая ко входу, действительно служила склепом, то наружная выполняла роль чуть ли не склада стратегического резерва.

— Орудия? Порох? Зерцала? — читал Чумасов с вопросительной интонацией. — Это что такое вообще? Откуда? О — казна! Казна — вот что нам нужно!

— Януш Радзивилл Рыжий, получается, — совершенно нормальным голосом произнес Христофор Радзивилл с дивана. — Это его запасы. Когда он готовился к унии со Швецией и мечтал наше княжество Карлу Густаву Шведскому под руку отдать — то много где такие захоронки делал. Но тут — главная! Те славные шляхтичи, которых ты в подземельях успокоил должны были войти в его войско. Он много откуда гробы с покойничками стаскивал, со всех земель Жемайтии, Аукштайтии, Руси Белой, Руси Черной, Красной и Малой! Готовился! Ежели бы не казаки Хмельницкого — жили бы сейчас под шведами…

Действительно, тут события Хмельниччины и следующей войны России с Речью Посполитой выглядели намного иначе. Тут «Кровавый Потоп» середины семнадцатого века тоже случился как война трех держав — Речи Посполитой, Швеции и России — но восстали не казаки, а магнаты и шляхта, и главным лейтмотивом стало не присоединение Левобережной Украины к России, а попытка великокняжеской аристократии сменить хозяина и добиться возвращения «Золотых вольностей», и желание Польши этим воспользоваться.

— Но что казна, что вещички — все старательно зачаровано и защищено боевыми артефактами, — добавил Радзивилл, привставая на локтях. — Мой внучатый племянник в этом плане был очень дотошным паном.

— Ну, на чары нам, пожалуй, плевать, — наконец, отвлекся от нард Мельник. — А вот каким образом Януш Радзивилл Рыжий, который жил в семнадцатом, дай Бог памяти, веке, может быть твоим внучатым племянником — это надо прояснить.

И все нулевки-поисковики синхронно повернули голову в нашу сторону.

* * *

Глава 13

Внебюджетное финансирование

Конечно, тот факт, что корнем валерианы пополам с табаком накурили самого настоящего лича пятивековой выдержки, поисковиков впечатлил. Да и личность древнего духа внушала — Николай Христофор Радзивилл Черный был фигурой довольно известной в княжестве. Что характерно — именно из-за своей просветительской деятельности. Даже колледж один в Бресте в честь него назывался.

Но в принципе сам по себе казус особого удивления не вызвал:

— Попаданец из прошлого, получается. Бывает! — пожал плечами Мельник и повернулся к Радзивиллу: — Ты главное Пепеляева держись, Христофор. Серафимыч — он мужик правильный и интеллигентный, пояснит чего и как в нашем нынешнем ёпществе. А то впросак попадешь и за дурня сойдешь, нынче правило «магам можно все» не работает… А Кшиштоф-то, который до тебя в этой черепушке обитал — он, говорят, тот еще сукин сын был, так что вообще не жалко. Небось его черти сейчас кочергами в аду сношают.

Вот это меня в местной ментальности восхищало: абсолютная уверенность в том, что человеческое сознание — или душа, если угодно — это совершенно отдельное, пусть и связанное с телом явление. Они ни капельки в этом не сомневались, как не сомневались и в том, что после смерти жизнь продолжается. Может — дело как раз вот в таких вот попаданцах?

— А Михалыч? — покосился Дядька на Вишневецкого, который снова что-то ел, набив полный рот. И как это у него получалось — вниз головой? — Он тоже — попаданец? Откуда?

— Нет, это просто князь крови, суверенный принц и светлейший князь Збаражский — Иеремия Корибут-Вишневецкий, — пояснил я как можно более безмятежно. — Дед моей невести. Он притворяется что сумасшедший, но точно уверенным быть нельзя. Говорят, он так от обязанностей главы клана отлынивает.

— Ять, — почесал голову Чумасов. — Ты втравил нас в какой-то блудняк! Личи, принцы, попаданцы… Сам-то ты хоть…

Я только тяжко вздохнул, а потом очень неуклюже спрыгнул с темы:

— Тут, джентльмены, не то что блудняк — тут полный аллес капут. Такой замес что сил нет, работы очень много впереди! Сразу всего рассказать не могу, но… Много денег понадобится. Очень много. И много верных людей. Вы уже знаете, что я вроде как снова аристократ, и это все, все пятьсот гектаров — это моя юридика теперь, здесь можно развернуться… Нужна база для ваших грузовиков — Бога ради, нарежем вам место под парковку, гараж и станцию техобслуживания! Хотите ко мне в вассалы — приму. Даже по гектару на брата выделю, под приусадебное хозяйство, отстроитесь. Не хотите — контракт подпишем, честь по чести… На один день, на месяц, на год — как угодно. Ну и вот это вот наше будущее изъятие ценностей из подземелья с нейтрализацией нежити и игнорированием ловушек — про него мы тоже как-то не договорились. Какая такса, джентльмены? Как работать будем?

— Э, брат, падажжи! — один из любителей игры в нарды, чернявый мужик лет сорока, самой южной наружности, вдруг вскочил со своего места. — Ты же наш Пепел, да? Я — Шеш-Беш, в две тысячи восьмом дембельнулся из Поискового, в последнюю Балканскую добровольцем шоферил… Ежжи вот это вот — братство нулевок там, то, сё… Слушай, дорогой, а если… Просто вот подумай над этим: если тут сделать дом родной для нулевок? Там привилегии какие-то, то, се… А то у всех вот оно есть, а у нас вот его нет! У эльфов — Ород-Рав на Байкале, у гномов — Магнитка, Железногорск, еще что-то где-то, у цивильных — вся земщина! У магов — юридики ежжи! А можем мы — нулевки где-то чувствовать себя как дома? Ну чтоб больничка была специальная, где нашу нулевочность учитывают, свой клуб какой-то, где посидеть вот так вот, в нарды сыграть, что-т обсудить… Чтоб общага какая-то где кости можно кинуть, отдохнуть, чтоб свое движение, только для самых близких,