— Так, все, кончаем бардак внутри общей черепной коробки! — прошипел я. — Куча дел впереди!

— ЗА ВОДКОЙ ЗАЕХАТЬ НЕ ЗАБУДЬ! — снова подал голос дракон. — СОСЛУЖИВЦЫ ОЦЕНЯТ!

— За алкоголь у нас Радзивилл отвечает, обещал все организовать… — неуверенно проговорил я. — Но в магазин, наверное, нужно зайти, да… В конце концов, коту и псу чего-нибудь купить, рыбки там копченой, костей мозговых. Сотрудников иногда надо баловать! Да и сослуживцам сладенького возьму.

Олежа Мельник, Дядька и Чума уже собрали команду из ветеранов Поискового батальона и с самого утра выехали из Мозыря в сторону Горыни. Старый Христофор Радзивилл в теле молодого Кшиштофа готовил им подробный план подземелий, а Тимофей Васильич Табачников и Клим Комиссаров — шустрили по поводу кормежки. Так что я, покинув военкомат, все-таки двинулся в сторону магазина — продукты лишними не будут, да и вообще — несколько бутылок крепкого, пожалуй, стоило взять. И каких-нибудь консервированных фабричных рулетов со вкусом клубничного ароматизатора или маленьких бисквитиков, от которых печет в горле из-за обилия в них стабилизаторов и эмульгаторов. Была такая тема в Поисковом — есть всякую сладкую гадость после удачного рейда, так что пацаны точно оценят!

Пока я бродил меж продуктовых рядов, радуясь царящему на полках изобилию, за мной ходил какой-то тип в панамке. И пялился на меня. Корзинка его была пуста, он как кретин шатался следом и посматривал, посматривал — то искоса, то в упор, то через зеркала витрин. А потом — трусцой побежал на выход, бросил корзинку, вышел на улицу и остался стоять у дверей, разглядывая меня через окно.

— Это что — местный болящий какой-то? — спросил я у продавщицы.

— В первый раз его вижу. Здравствуйте, Георгий Серафимович! — улыбнулась мне работница торговли. — А я — мама Толи Морковкина! Он вас очень любит и только хорошее про вас рассказывает. Он начал смотреть исторические фильмы, представляете? И нас с мужем подсадил…

На моем лице появилась дурацкая улыбка. Ну вот именно поэтому я и считаю, что быть педагогом — это лучшая работа в мире!

— Я их тоже очень люблю. Хороший парень ваш Толя, ему бы только терпения и внимательности… — кивнул я, и принялся складывать вещи в рюкзак. — Большое вам спасибо, подняли мне настроение! Всего хорошего!

Тип за дверью все так же бесцеремонно меня разглядывал. Какого беса ему надо? Я так и спросил, когда вышел из магазина:

— Тебе какого беса надо? — лицо его казалось знакомым.

— Крылатый владыка!!! — заорал он вдруг и бухнулся на колени, пытаясь обхватить мои ноги руками. — Забери меня с собой! Я пройду сквозь злые ночи! Я пойду туда где ты…

— Гос-с-с-поди Иисусе! — я отпрыгнул в сторону. — Дяденька, у вас все в порядке?

Бить егобыло жалко, но по всему его виду становилось понятно: просто так не отцепиться. В голове у него давно ум за разум зашел.

— … нарисуешь в небе солнце! Где разбитые мечты обретают снова силу высоты! — наконец до меня дошло, что он такое орет, и я почувствовал, как хрустят у меня в мозгу шестеренки.

Откуда городской сумасшедший знал песни Аллы Борисовны? Он уже попадался мне — на улицах и в парке, клянчил деньги, чего-то еще хотел… Парень с серьезной придурью. И вообще — в его устах слова известной в свое время песенки звучали как строчки из черной мессы, не меньше…

По тротуару уже бежали крепкие мужчины в оливковых бушлатах и с красными повязками — народная дружина бдительность не теряла! За амнистированных психов взялись крепко: стоило им вот так вот громко проявить себя на людях, и скорая вместе с дружинниками и милицией мигом определяла их в изолятор. Под него переоборудовали бывшее общежитие керамико-трубного завода, поскольку сам завод давно простаивал, и эта жилплощадь сомнительного качества — тоже.

Сумасшедший заметил погоню, попытался еще раз подползти ко мне на коленях и чуть ли не поцеловать в ботинок, но потом подскочил и огромными прыжками помчался по тротуару, распугивая прохожих:

— Я ищу среди снов безликих тебя! — кричал он, время от времени оборачиваясь на меня, и рукава его безразмерной куртки развевались на ветру в такт шагам. — Но в двери нового дня я вновь иду без тебя!

— Здра-а-асте! — притормозили дружинники возле крыльца магазина. — Что, псих атаковал?

— Ага, — не стал отнекиваться я. — На колени передо мной бухнулся…

— А вы…

— Пепеляев, Георгий Серафимович, — я полез за паспортом. — Школьный учитель!

— Это тот препод, слышь, Иваныч! Про которого в газете писали! — ткнул локтем в бок одного дружинника другой. — Ну, мы милицию вызвали и санитаров тоже, побежим догонять! Счастливенько!

И они побежали за психом, а псих побежал от них.

— Дурдом какой-то, однако! — сказал я и пошел к «Урсе».

— ПРИВЫКАЙ, — усмехнулся дракон. — ОТ ТЕБЯ У МНОГИХ БУДЕТ КРЫШУ СНОСИТЬ, ОСОБЕННО У ЭТИХ… С ТОНКОЙ ДУШЕВНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ. ЧУЮТ, С КЕМ ДЕЛО ИМЕЮТ. НА УРОВНЕ ВИБРАЦИЙ.

— Вроде солидная тварь, настоящий дракон, а тоже — туда же, — буркнул я, сунул продукты на заднее сидение и полез на водительское место. — Говоришь как просветленная деваха с профиля на «Пульсе»! Душевная организация, вибрации… Ты б еще к тарологу обратился или звездограмму составил. Фу!

— САМ ТЫ — ДЕВАХА! — обиделся дракон и молчал все время, пока мы ехали до Горыни.

* * *

Геодезисты с нивелирами, треногами и бес знает с какими еще приблудами стали первыми, кого я встретил на пути к усадьбе. На проталинах от сырой земли поднимался пар, тут и там виднелись полосы снега, с деревьев капала талая вода. Землемеры негромко переговаривались, что-то помечали в планшетах, двигали свои приспособления.

Рядом с парой погруженных в работу специалистов выплясывал Комиссаров, высунув язык и виляя хвостом. Песьеглавец все норовил заглянуть к ним в документы, понюхать карты и облизать объектив большого желтого прибора, который я по скудости своих познаний в этой области обозвал нивелиром.

— Хозяин! — обрадовался Клим и рванул наперерез «Урсе».

Мне пришлось открыть ему пассажирскую переднюю дверь и он влетел туда со всей своей собачьей мочи.

— Триста гектаров! Это мы теперь вдвое счастливей будем! — заорал он. — Там зверья просто уйма! Там на одной древесине можно деньгу срубить не-вер-р-р-роятную! Хозяин, ты кого убил,