скамьи, на которой я сидел. Обернулся, но Лакроссы не увидел, похоже, обиделась из-за проигрыша. Возможно, даже первого в её жизни. Ничего, слово надо держать, значит, увидимся на свидании. Только где и когда, я пока не знал.

— Ну, Дубов, всю малину испортил! — прокричал мне один парень. Он и половина других студентов с разочарованными вздохами потянулись вон из парка.

Я улыбнулся самому себе. Простите, ребята, видит Бог, я не специально. Зато от бега мне полегчало, и я решил продолжить чтение учебников у себя в комнате. Путь в мужское и женское общежитие проходил по одному коридору, который в конце раздваивался. В одну сторону, влево, он шёл к лестнице на подземные этажы, где и была мужская часть общежития, а в другую — к лестнице на верхние этажи, где располагалась женская половина.

Обычно вход в женскую половину сторожила старуха-вахтёрша. Она сидела в маленькой будке, а оставшийся проход загораживал турникет. Свято блюла честь живущих здесь девушек. А вот парней никто не стерёг. Ну оно и понятно, кто в здравом уме сунется в мужскую общагу?

Сегодня вахтёрши почему-то не было. Зато я услышал голоса. За будкой стояла Агнес, припёртая к стенке двумя девицами, рыжей и брюнеткой, красивыми, как с картинки. Гоблинша повесила курносый нос и хлюпала им, не поднимая головы, а две, судя по нарочитой красоте, аристократки над ней потешались.

— Будь моя воля, — цедила брюнетка, — я бы вам, зелёным, запретила в академии учиться. Сидите в своих трущабах и носа не показывайте, чтобы не портить настроение благородным людям.

— Да, а ещё лучше, — вторила ей рыжая, — если их и из городов вышвырнут. От них только дым и копоть, портят свежий воздух.

— Уж лучше дымом вонять, чем смердеть, как вы, — зло выкрикнула Агнес. — Даже ванной духов ваше зловоние не перебить.

А она себя в обиду не даёт! Молодец. Но гоблинша тут же получила пощёчину за свою дерзость. Она подняла голову, на щеке появился след ладони, тёмно-зелёный, а в карих глазах загорелась злость.

В моих тоже.

Я как раз подошёл ближе.

— Не нашли никого своего размера, чтобы поиздеваться?

— Ой, — обернулась брюнетка, — неужели это тот мифический муж, которым она нас пугала? Тебе ли говорить о размерах, Дубов. Сам-то тоже никого не нашёл, да? Вот и мучаешь малявку.

В глазах Агнес при виде меня появилась радость. Но потухла, когда я развернулся и пошёл обратно.

Рыжая не удержалась:

— Вот и всё, бросил тебя твой муженёк?

А я просто зашёл в будку, взял огнетушитель и вернулся.

— А вы? — спросил я.

— Что мы?

— Вы — моего размера? — я взглядом указал на бугор в штанах. И нет, это он ещё в спокойном состоянии. Ну как, в спокойном? Если учесть побочный эффект зелья, то не очень… но жарить этих куриц облезлых я даже за деньги не хотел.

Брюнетка побледнела от ярости:

— Что ты себе позволяешь, выскочка безродный?

— Да, что ты себе позволяешь… — вторила ей рыжая, но не так уверенно. Не сводила глаз с моего паха. Видимо, думает, что она мне по размеру.

Я пожал плечами.

— Всё, что захочу.

И направил на них струю из огнетушителя. Липкая пена тут же облепила красоток под их вопли и визги, и они побежали от меня куда подальше. К сожалению, «куда подальше» оказалась ближайшая стена, так как пена ослепила их, и они ничего не видели. Так и бегали, врезаясь в стены, спотыкаясь и крича. А Агнес пару раз дала им по задницам. Правда, для этого ей пришлось подпрыгивать, так что удары получились болезненные и обидные.

Я поставил огнетушитель на место, оставив вахтёрше записку, что пришлось тушить два источника потенциального пожара. А потом вернулся к Агнес, которая заметно повеселела.

— За что они к тебе так? — спросил её.

— Ай, расстроились, что меня Вадим Матвеевич похвалил за то, что отлично разбираюсь в огнестрельном оружии. Курицы просто не знали, что я не просто в нём разбираюсь, я его обожаю! Нам сегодня показывали винтовку Мосина нового образца. Ох, ты бы её видел, Коля! Как скользит затвор, просто музыка! А автомат системы Шугина! Тысяча выстрелов в минуту, дисковый магазин на сотню патронов.

— Ого! Серьёзная вещь. Жаль, мои пальцы не дадут пострелять из такого.

— Ага, правда нам тоже не дали. Сказали, что кто-то испортил стрельбище, и надо ждать две недели, пока его восстановят.

Я тут же сделал вид, что слышу об этом впервые, и вообще не причём.

— Да уж, вандалы.

— И не говори, — кивнула Агнес, вытерев нос рукавом. — Спасибо.

— Да… — отмахнулся я.

— Ты поступил, как настоящий муж! — гоблинша расплылась в улыбке. — Кстати, завтра в город едешь?

Я кивнул.

— Вот там и увидимся! Познакомлю тебя со своим братом для начала.

И как мне теперь отмазаться от этого?

— Подними ладонь вот так, — Агнес показала как. Развернула ладошку к верху и согнула руку в локте, чтобы получилась площадка.

Я сделал так же. У меня получилась площадка, на которой она вполне могла бы разместить свою попку. Но вместо этого она взобралась на неё, встала и чмокнула меня в губы. От неё правда немного пахло дымком, но аромат был приятный.

— До завтра! — она спрыгнула с моей ладони и бодро потопала к лестнице в общагу, не забывая вертеть аппетитными ягодичками, обтянутыми в кожу комбинезона.

А я даже ничего возразить не успел. Ладно, лучше и правда мне вернуться в свою комнату, пока опять не напоролся на кого-нибудь.

Вернувшись, сходил в душ. Холодный. Очень холодный! На время вроде помогло уменьшить возбуждение, и я снова сел читать учебники, потому что сон так и не шёл. Ещё бы. Целые сутки всё-таки проспал.

Не шёл сон, не шли и знания в голову. Я всё думал об Агнес. Она была красивой для гоблинши. Гладкая зелёная кожа, вздёрнутый носик, глубокие карие глаза, чёрные волосы и отличная сочная фигурка. Если бы проводился конкурс красоты среди гоблинш, то она бы взяла первое место. Но я не понимал, шутит она про мужа или нет. С одной стороны, вроде да. Об этом говорил её шутливый тон и смех, когда она видела мою реакцию. С другой…

А если серьёзно? Жениться я был не готов