Я согнула колени так, чтобы погладить его лодыжку.

– Но в этих книгах всегда будет часть тебя, Арт. Может, это даже хорошо.

– Нет. Меня там вообще не должно быть. Я должен быть как голос свыше, извне. Я собирался написать современную притчу, которая изменит все. Остальные мои книги – просто мусор, за неделю перекочевывают с полок бестселлеров прямиком в уцененку. Никто их и не вспомнит. Но эта вещь должна быть вне времени. Кому сдались очередные мемуары? Особенно от кого-то вроде меня, в наше-то время. Слишком рискованно.

Отдернув руку, я слегка царапнула ногтем лодыжку Арта. Тут он прав. Хоть «Истон Гроув» и видела в нас своих представителей, но что, если из ее книжек люди узнают, где мы с Артом живем? Придут ли тогда отчаянные протестующие совать транспаранты нам в окна? Мы оба знали, что ничего хорошего из этого не выйдет, и перечить было глупо. Настроение у Арта резко упало, и спасти сегодняшний день можно было, только задобрив его.

– Может, пора определиться с датой, как думаешь?

Арт меня как будто даже не слышал, разглядывая недоеденную клубнику.

– Хочешь назначить дату, Арт?

Услышав свое имя, он вопросительно взглянул на меня.

– Что ты думаешь по поводу работы, Нора? Может, стоит что-нибудь другое подыскать?

Вот как, значит, пошел в наступление? Но я была не в настроении обороняться и просто отшутилась.

– Что-нибудь наверняка подвернется. Обри всегда говорила, что я просто создана для работы с клиентами.

Арт ехидно улыбнулся.

– Откуда ей знать? Проблема в том, что Обри не умеет делиться. Она не хочет, чтобы ты ее обогнала. Не хочет, чтобы ты чего-то добилась.

– Может, мне самой стоит взяться за мемуары. И в один прекрасный день не ты, а я буду гнать волну своим творческим потенциалом.

Не успел он мне ответить, как зазвонил телефон, и Арт, почти не глядя, тут же взял трубку. Я углубилась в собственные мысли и, пока он болтал, прокручивала вхолостую наш разговор, дожидаясь, когда мы его продолжим. Через пару минут он повесил трубку и закусил губу.

– Прости, я совершенно забыл, что у нас с Келли сегодня был намечен созвон по Скайпу, чтобы пройтись еще раз по договору. Нам нужно ехать прямо сейчас, иначе к шести я не успею.

Пустые пакеты и бутылки мы собрали молча. Арт что-то про себя бормотал, видимо, подготавливаясь к разговору с Келли. Но когда все следы нашего пребывания были уложены в корзинку, я не встала с покрывала.

– Давай устроим побег.

Арт посмотрел на меня сверху вниз, нахмурив бровь.

– Давай куда-нибудь съездим. Где тебе нравилось, но где ты давно не бывал. Можешь даже напоить меня, если хочешь.

Он вскинул брови и посмотрел на меня так, как будто исследовал что-то новое и забавное. Будто его собака исполнила новую команду.

– Но я сказал, что приеду…

– Ты еще тысячу раз успеешь приехать. Келли подождет. Давай, свози меня куда-нибудь.

Я не очень-то рассчитывала, что Арт передумает, но стоило мне это сказать, как глаза у него загорелись. Он повез нас к бару в часе езды к югу от пикника, и всю дорогу я улыбалась – зная, что он предпочел свозить куда-нибудь меня, а не помчался по первому зову Келли.

Вылезая из машины, он рассказал, что прочитал об этом заведении на сайте с рекомендациями, когда только перебрался в Англию, и проделал весь этот путь, только чтобы выпить. Это было первое место, где он почувствовал себя как дома, и с тех пор он приезжал сюда раз в неделю, пока не встретил меня. Конечно, странно, что он не рассказывал об этом раньше, хотя это всего лишь бар. А не отражение его сокровенного внутреннего мира. Но все равно – когда мы на первых порах, рисуясь друг перед другом, катались по северным пригородам, почему он не свозил меня сюда?

Называлось это место «Красная комната», и такого я от Арта не ожидала. Судя по стеклянным окнам и заскорузлой дубовой вывеске снаружи, я сперва предположила, что это хипстерский кабак, но внутри все было обставлено, как старый паб сороковых годов двадцатого века, и там сидели мужчины по двое и по трое значительно старше нас с Артом. Сами столики и стулья казались меньше, чем в обычных пабах, и стены к потолку закруглялись, как будто мы сидели в шатре бродячего цирка. Почти вся мебель была кроваво-красного или пурпурного цвета из лакированного темно-красного дерева. Арт подвел меня к угловому столику на двоих в глубине зала и ухватил меню с соседнего.

– Раз уж я решился тебя напоить, так сделаю это с размахом.

И палец его скользнул вниз к списку коктейлей.

– Нет уж, кто придумал, тот и угощает. Я плачу.

– О! Ну что ж, в таком случае…

Арт взял бутылочку темного эля, и когда он пообещал мне дать глоточек попробовать, я заказала вино, как обычно. Вернувшись к нашему столику, я увидела, что Арт смущенно теребит мочку уха; может, ему вдруг стало неловко, что он привел меня в такое странное место. Я на него не в обиде, ведь я бы никогда не подумала, что этот паб в его вкусе. Но разделавшись с первой бутылкой, Арт опять воспрял духом, и его раскатистый голос грозил разбудить стариков, которые сидели в одиночку, уткнувшись в бирдекели.

Не спросив меня, он заказал нам еще по одной. Я сидела и потягивала вино, пока он вещал о первых месяцах в Англии. Естественно, я уже все это слышала, но некоторые обстоятельства в этот раз звучали иначе. Раньше Арт рассказывал, что на второй день в Англии увидел, как на улице ограбили женщину, а в новой версии ограбили девушку, и полицию вызвал он сам. Какие-то истории я уже плохо помнила, поэтому не могу сказать точно, но запомнила другие – те, что слушала уже по второму или третьему кругу. По тому, как он рассказывал в «Красной комнате», казалось, будто он сейчас на сцене, читает отрывок из собственной книги. Но он так развеселился, что я не стала ничего говорить. Ему хотелось развлечь нас обоих – что в этом плохого?

В третий раз Арт выбрал новое пиво, а я взяла диетическую колу, только попросила бармена налить мне ее в бокал для крепкого алкоголя. Мы подняли бокалы и по традиции чокнулись. Голова у меня уже слегка затуманилась, но приятная прохлада газировки немного меня освежила. Арт на этом не остановился и пил бутылку за бутылкой, как мучимый жаждой человек пьет воду. Настроение у него менялось стремительно – то он на вершине мира, то плетется в самом хвосте: эти качели он раскачивал собственноручно.

Такой неуправляемый Арт был