колбах, чтобы узнать, сколько они будут корчиться, если их не кормить. Мамины органы вырастут с врожденым пристрастием к торфяному дыму, виски и скипидару, а пальцы так и будут чесаться взять кисть, окунуть ее в краску и что-нибудь намалевать.

Тогда для всего этого было слишком рано.

Как быстро жизнь меняется. В том зале ожидания, окруженная старожилами «Истон Гроув», я была готова взять любые сердца и печенки с кишками, чтобы скроить из них Нат, – лишь бы это нам ее вернуло. И неважно, откуда взялись эти органы, – Нат всегда была для нас чем-то большим, чем просто совокупность ее составляющих. Через сорок пять минут к нам подошла та же девушка с уставшим лицом и пригласила нас пройти в отдельный кабинет для консультаций. Мы зашли, и она тут же пододвинула свой стул поближе к нам, как если бы мы были хорошо знакомы. Арт тоже подался вперед, как будто давно ее знал.

На него было страшно смотреть.

– Извините, Фиа сегодня не на дежурстве, так что за нее буду я. Надеюсь, вы не против?

Судя по бейджику, ее звали Зоуи. Знакомое лицо, но я не помню, чтобы хоть раз была у нее на приеме. Может, она из тех консультантов, которые проводили у нас первичные обследования?

Говорила она мягко и вкрадчиво.

– Для начала, животное в сознании, так что не переживайте, вы все сделали правильно.

Она улыбнулась и одной рукой взяла мое запястье, а другую положила Арту на плечо. Потом она заговорила нарочито медленно.

– Такое иногда случается, и я хотела вас заверить, что вы оба все делали правильно.

Но поправится ли Нат? Открытым текстом Зоуи этого не говорила. А если она не поправится, значит, где-то мы все-таки напортачили. Причина и следствие. Арт заговорил.

– Тогда в чем дело? У нее в физиологическом плане что-то не так? То есть, у него.

Зоуи прищурилась и провела языком по зубам. А буквально секунду спустя она уже улыбнулась и пожала плечами; меня тогда поразило, как неуместно и буднично она это сделала.

– Необязательно. Мы сейчас выясняем причину, поэтому животное пока побудет у нас. По всей вероятности, это какой-то припадок; отсюда спазм и оцепенение. В такие моменты можно подумать, что тело не дышит, но это не так. Однако причина припадка пока неясна. Это может быть биологический сбой, а может, что-то совершенно иное. Будем выяснять. И если вдруг обнаружим непоправимый дефект, что возможно, тогда мы вам его просто заменим. На другое ovum organi, не подверженное риску.

Заменить ее? Но Нат была нашей. Созданной специально для нас. С чего они взяли, что ей можно так запросто найти замену? А если Нат так резко отреагировала, значит ли это, что дело в нас? Я оглянулась на Арта, надеясь в нем найти утешение, знак, что он другого мнения, но Арт погрузился в себя.

Я села на краешек стула и подняла свой щит.

– Но с ней все было в порядке – она не подавала признаков болезни. Случись с ней что-нибудь, я бы сразу заметила, я в этом уверена.

Зоуи снова раздражающе безучастно пожала плечами.

– Иногда бывает так, что нечеловекоподобные существа скрывают свои слабости, если ощущают угрозу для жизни. Может, ваш экземпляр все это время был болен.

Она серьезно думает, что я бы ничего не заметила? Я знала Нат. Я могла назвать по крайней мере три простые причины, почему этого быть не могло. Во-первых, если так, то Нат должна была считать нас хищниками, хоть мы и составляли весь ее контакт с внешним миром. Во-вторых, Нат должна была сознавать, что больна, и оценить последствия, если это раскроется. В-третьих, это означало, что она прикидывалась здоровой, чтобы выжить, сознательно контролируя свое поведение, чтобы в свою очередь контролировать наше. Все это значило, что Нат – сознательное, мыслящее существо, но «Истон Гроув» к такому нас не готовила.

Арт рядом возмущенно затряс головой.

– Тогда какого черта это все происходит? Как вы могли не знать, что у нее с самого начала был какой-то дефект? Вашу мать, это же низкосортный продукт.

Вот так, оберни это против нее. Клин клином, клевету клеветой. К тому же он прав. Одним из условий сотрудничества с «Гроув» было наше безраздельное доверие. И вот они дают нам Нат, живое существо, залог нашего будущего, а потом выясняется, что они напутали в ее физиологии что-то жизненно важное? Уму непостижимо. Это ставило под угрозу не только наше психическое здоровье, но и физическое тоже. А если бы это случилось, пока нас не было дома, тогда что?

Я взяла Арта за руку и сжала ее. Рука была ледяная и потная.

– Слава богу, – сказал он, – что это случилось сейчас, лучше раньше, чем позже.

– У детенышей такие вещи не всегда можно выявить, и аномалии проявляются только с возрастом, – кивнула Зоуи. – Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы спасти ваше ovum organi, если оно еще жизнеспособно.

Зоуи сказала, что Нат придется примерно на неделю оставить на карантине, чтобы они могли ее понаблюдать. Нас она заверила, что с пяти до восьми вечера мы сможем приезжать, чтобы справиться об ее состоянии в личном порядке, хотя смотреть особенно не на что.

К трем часам ночи нас отпустили, но мне хотелось увидеть Нат, пока мы не уехали. Зоуи проводила нас к карантинному боксу и помчалась по своим делам, передать какие-то уточнения на ресепшен. Нат уже очнулась и скакала, как ни в чем не бывало смеряя инкубатор длинными прыжками, изучала каждый угол, обнюхивая подергивающимся носом стекло.

Тогда я в первый раз увидела Нат на открытом пространстве, а не в полутьме чердака, и под ярким светом она была великолепна. Другого слова у меня не нашлось. Тело у нее стало упитанным и округлым, словно полная луна, и густо заросло пушистым мехом цвета грозовых туч. Ушки уже не торчали, как ручки на кружке, и даже стали меньше, зато тело у нее раздалось. Четыре широких, увесистых лапы цеплялись за зеленый флис – каждый палец венчал длинный черный коготь. С груди ее свисали трубки, протянутые сквозь белую пластиковую коробочку, на которой вспыхивали красные цифры, как будто Нат была источником питания для какого-то двигателя. А ее голубые глаза рассматривали все вокруг, жадно впитывая свет.

Прежде чем уехать, Арт зашел напоследок в уборную, а я осталась с Нат и все подзывала ее, бормоча ее имя сквозь толщу стекла. То ли она меня услышала, то ли в окне заметила руку и сразу подползла, поднявшись всем корпусом на задние лапы и опершись передними о стекло. Она меня узнала, и хотя до этого она была вполне довольна, находясь