за помощью. Ну так найдите же мне его, любой. Можно и ваш собственный.

Последнее было на всякий случай. Возможно, среди них существует поверье, что ганкас в чужие руки передавать нельзя. Чтобы не сглазить, и он не потерял магическую особенность, или что-то еще. Люди любят придавать почти волшебные свойства порой обыденным вещам. Счастливый амулет, удачливая шляпа, и что же тогда говорить об оружии, от которого зависит жизнь?

— Но… — протянул Сай, и я уже было подумал, что моя догадка верна, когда он сказал. — Если он вас устроит.

— Вполне.

Ганкас был как ганкас. Складной нож, с фиксирующимся, покрытым травленными узорами клинком, закругленным острием, и, конечно же, с богато изукрашенной рукоятью.

— Благодарю. Обещаю, что вернуть не забуду.

— Это была моя промашка, — повинно склонил голову Курт Стаккер.

— Вы-то здесь причем? Выбросьте из головы.

Самойл наблюдал за нами с веселым любопытством и едва не посмеивался.

— Надеюсь, вы не станете отказываться? — спросил он, едва я к нему приблизился. — Особенно в связи с условием, о котором отлично осведомлены.

— Не вижу смысла.

— Как знаете. И не надейтесь, что ваша ладанка вам поможет.

— Тоже самое о ней могу сказать и вам.

Конечно же, он меня не понял, но зачем-то кивнул.

— Тогда приступим?

— Не откладывая.

Разрывая дистанцию, Самойл сделал пару шагов назад, эффектно перекинув ганкас в левую руку. Он оказался в ней чуть раньше того, чем мой собственный вошел ему под нижнюю челюсть, разрезая на своем пути все и добираясь до мозга. Шум от упавшего тела раздался уже тогда, когда я находился к нему спиной: ответного выпада можно не опасаться, а любоваться агонизирующим телом — удовольствие сомнительное.

— Сай, вы знаете, где забрать свой ганкас. Передайте, что я свое условие договора выполнил, дело теперь за ними. Заодно скажите, что засвидетельствовать свое почтение лично, никакого желания не испытываю.

Вид у него был потрясенным. Наверняка он рассчитывал увидеть долгий бой со множеством порезов, пока кто-то из противников не начнет сдавать от потери крови, чтобы, наконец, не открыться под разящий удар. Толпа зрителей притихла, не зная, как реагировать. Для немалой части из них Самойл был героем и образцом для подражания, ведь здесь собрались многочисленные поклонники складного ножа с тупым концом. Но сталь — есть сталь, и что против нее слабая плоть? Другие прибыли сюда за удовольствием посмотреть на мою кончину, настолько я успел им насолить, а некоторым встать костью поперек горла. Нашлись и те, кто посчитал ниже своего достоинства устраивать восторженный рев по поводу того, что один человек убил другого.

— Вы сделали ставку именно на это, сарр Клименсе? — по пути в карету спросил Стаккер.

— Да. Иного мне было не пережить. Владение ганкасом строится на другой технике, и в этом я видел свой шанс.

Я с удовольствием представлял как в нее усядусь, стяну сапог, закину больную ногу на сиденье напротив, и наверняка сделаю пару глотков бренди, припасенного мною примерно на такой случай.

— Курт, вам не удалось признать сар Штраузена?

Не верилось, что Клаус позаботился о своей репутации настолько. Что было бы разочарованием.

— Увы. Сарр Клименсе, так понимаю, нашу поездку на север придется отложить?

— Тогда в ней не останется ни малейшего смысла. Вернемся, пошлю за магом из Дома Милосердия. Он помашет руками, прочитает сильнейшее заклинание, а главное, изготовит целебную мазь. В пути и заживет. Евдай, о чем задумался?

— Не нравится мне, как они на нас поглядывают, зло. Не случилось бы чего! Сарр Клименсе, может нам стоит возвращаться вместе с толпой?

— Нет. Мы будем ехать так быстро, как сможем.

Дожидаясь, Аннета наверняка извелась. Помимо того, что до нашей разлуки оставались считанные часы, и не хотелось бы часть из них потерять.

Глава 14

Глава четырнадцать.

Клаус, в сопровождении трех всадников, догнал нас, едва мы проехали мост. Он на ходу перебрался с лошади в карету, заставляя фыркнуть: наместник, а ведет себя как мальчишка.

— Не помешаю? Ого! — сар Штраузен смотрел на мою ногу. — То-то мне казалось, с тобой что-то не так!

— Неплохо ты замаскировался! — резюмировал я, наблюдая за тем, как он сдирает с лица накладные усы с бородой и размазывает платком по лицу грим, пытаясь от него избавиться, что получалось плохо. — Чувствуется рука мастера. Неужели Люсия помогла⁈ Профессионально сделано!

— Дождешься от нее! — нарочито скорбно вздохнул Клаус.

— И кто же тогда?

Оббивая пороги театра, наверняка он завел с кем-то знакомство. Необязательно с женщиной, но я угадал.

— Ты ее не знаешь. Миленькая особа: фигурка, личико, шарм, мастерица не только в случае с гримом, а я умею быть щедрым. Словом, расставались мы полностью довольные друг другом.

— А как же любовь всей твоей жизни?

— Видимо, она еще впереди. Ты лучше расскажи, что с твоей ногой и когда ты успел?

— Клаус, ты веришь в существование Пятиликого?

Вопрос нисколько его не удивил.

— В детстве безоговорочно, сейчас скорее нет, чем да.

— Почему?

— Наш мир слишком несовершенен, — уклончиво ответил он. — Впрочем, беспокоясь об одном негодяе, мое неверие нисколько не помешало сегодняшним утром воздать молитву Пятиликому в храме всех Домов. Как видишь, помогло. Ты на мой вопрос ответишь?

— Случайность: был не в духе. Кстати, за поворотом родник, и тебе не помешало бы умыться.

— Разговаривать с тобой, — это как фехтовать вилкой против оглобли! — поморщился Клаус. — И все-таки я безумно рад, что ты остался жив: все в один голос утверждали, что шансов у тебя практически нет; слишком разные дисциплины — ганкас и шпага. А тут еще и это.

Он покосился на мою ногу, от которой до сих пор благоухало можжевеловым джином, отчего так и хотелось выставить ее наружу через окно.

— Бренди хочешь?

— Благодарю за гостеприимство, но нет: день не закончился, и мне работать и работать. Хотя давай, — тут же передумал Клаус.

— Ну и манеры! — я не удержался, наблюдая за тем, как он несколько раз приложился к горлышку. — Нет, чтобы залезть в погребец. К нему и тянуться не нужно: он давит тебе в бок. Между прочим, помимо походных стаканчиков, к слову, из чистого серебра, имеется в нем и снедь, причем в ассортименте.

—