Эта смерть вызвала много вопросов.

Откуда преступники узнали, что Игорь Мамошин — милиционер? Не для того ли они заманили его в квартиру, чтобы выведать о его задании и убить? Откуда произошла утечка? Кто именно донес преступникам о Мамошине?

В Государственном политическом управлении все люди проверенные. Да и об операции с Мамошиным знали только начальник оперативного отдела московского губернского ОГПУ Артем Игнатьевич Крымский и начальник всего Московского губернского отдела ГПУ Филипп Демьянович Медведь. Значит, утечка произошла непосредственно в отделе Мамошина.

В то время как МУР ставил капканы на банду Татарина, ГПУ начал шерстить городской отдел милиции, в котором Мамошин служил младшим милиционером. На допросы таскали всех, начиная от начальника отдела Свирского и заканчивая младшими милиционерами, только-только поступившими на службу. Через две недели был арестован помощник начальника шестого городского отдела милиции субинспектор Зиновий Миневич. Он был из старых спецов, до революции служил в полиции участковым приставом, а до поступления на полицейскую службу имел чин штаб-ротмистра и служил в лейб-гвардии драгунском полку ее императорского высочества великой княгини Марии Павловны.

— Как же так: из лейб-гвардии и в полицейские? — не без удивления спросили его на первом дознании в ГПУ.

— Так получилось, — уныло ответил Миневич.

Потом стали спрашивать о его связях с преступным миром Москвы, что бывший участковый пристав решительно отрицал. Но Государственное политическое управление много чего раскопало из недалекого прошлого Зиновия Миневича. И на третьем допросе бывший штаб-ротмистр признал, что имел отношение к спекулятивным махинациям «Российского союза торговли и промышленности», покрывая расхищение народного добра деятелями Союза. Касательно же связей с бандой Татарина, Миневич по-прежнему все отрицал, и это походило на правду. Уличить его во лжи гэпэушникам не удалось…

Дело Миневича, изгнанного из рядов милиции и осужденного на десять лет, а вместе с ним еще некоторых других спецов из бывших (нескольких из них за связь с контрреволюционными организациями), привело к вынужденной чистке милицейского аппарата. Специальным правительственным указом регламентировалось освободить ряды милиции от бывших дезертиров, покинувших в свое время самовольно фронт и проникших в органы милиции обманным путем, от лиц, замеченных в организации контрреволюционных заговоров и участии в них, от сотрудников царской политической полиции (охранки), а также сотрудников, занимавших при царском режиме значительные административные посты. Начальнику Московского управления уголовного розыска Ивану Николаевичу Николаеву с большим трудом удалось отстоять опознавателя и заведующего регистрационно-дактилоскопическим бюро МУРа Владимира Матвеевича Саушкина, без которого все четыре бригады управления остались бы как без рук. И частично, как без головы…

А банда Татарина, выждав полторы недели после налета на кассу Главсахара, стала поглядывать в сторону пивоваренного завода Корнева-Горшкова. Вернее, в сторону правления пивоваренного завода. Опять-таки через Марусю Татарин узнал, что в кассе правления появилось девятьсот тысяч рублей, оберегаемые сторожем и двумя охранниками правления. Готовились к налету недолго, поскольку деньги из кассы могли уплыть. И через день после получения информации о деньгах Татарин с десятью бандитами взяли кассу, при этом бесшумно заколов охранников финскими ножами.

На этот раз удалось узнать кое-какие приметы преступников, в первую очередь Степы Шмеля, который держал на мушке оставшегося в живых сторожа кассы. А еще через три дня Степу Шмеля, вернее, его тело с тремя огнестрельными отверстиями в груди нашли в Хамовниках близ излучины Москвы-реки, что подтверждало версию о наличии у банды штаб-квартиры, причем именно в Хамовниках. Еще было выдвинуто предположение, что в банде между ее членами имеются серьезные разногласия, и Татарин при дележе добычи попросту убил Шмеля, чтобы предотвратить открытое недовольство, поскольку почти половина членов банды была людьми Шмеля.

Как позже выяснилось, предположение оказалось верным. На самом деле недовольство действиями Татарина, в частности способом дележа денег, особенно после последнего неудачного налета на фабрику по производству патоки, когда было взято всего-то восемьдесят тысяч рублей, пятьдесят из которых он забрал себе, вылилось, в конце концов, в бунт. И правда, что такое тридцать тысяч на двадцать с лишним человек? Мелочь на курево разве что.

Буча началась с подачи Шмеля. Его Татарин тоже нередко обходил дележом, несмотря на то что Степа Шмель был в банде вторым лицом. Шмель уже не единожды после несправедливого дележа предпринимал попытки отколоться от Татарина, но тому удавалось погасить бучу в самом ее начале. А тут вспыхнул настоящий бунт. Шмель откровенно в лицо Татарину заявил, что тот фельдит[27] при дуване[28] добычи полнокровен[29] за их счет и за все это пора держать ответ. Татарин кивнул, быстро выхватил револьвер и трижды выстрелил Шмелю в грудь. После чего мятеж погас: урок был весьма нагляден, и нарываться на пулю Татарина ни у кого из фартовых особого желания не имелось. Ночью Шмеля вывезли к излучине реки и бросили, не удосужившись ни утопить тело, ни закопать его. И на следующий день тело Шмеля, фотографию которого опознал потом сторож пивоваренного завода Корнева-Горшкова, было найдено милицейским патрулем.

Убийством Степы Шмеля занимались Осипов и Стрельцов. Конечно, многого они не узнали, поскольку в Хамовниках умели держать язык за зубами, однако из разрозненных сведений и случайно брошенных слов удалось все же составить кое-какую картину и выяснить, что хаза[30] Татарина находится скорее всего в конце улицы Льва Толстого, которая еще пару лет назад именовалась Долгим Хамовническим переулком. О чем и было доложено Леониду Лаврентьевичу Бахматову.

Тем временем на сходке банды было принято новое решение: совершить налет на управление Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, находящейся ныне в ведении Наркомата путей сообщения. Решение основывалось на сведениях Маруси, добытых у одного служащего Наркомата, проговорившегося после бурного возлияния о том, что в конце каждого месяца в управлении скапливается до трех с половиной миллионов рублей, что свозятся в управление из железнодорожных касс.

Татарин, как всегда, действовал быстро и нагло. Он и его люди перед самым окончанием рабочего дня ворвались в помещение управления, приказали служащим лечь на пол и не двигаться, обрезали все телефонные провода и принялись за несгораемый шкаф с деньгами, поставив на «шухере» двух вооруженных бандитов. Не учел Татарин одного: некоторые железнодорожные служащие были вооружены и имели оговоренное в законе право применять оружие в случае нападения.