таком маленьком городке не попрячешься, да и жить на что-то надо. Ну, положим, на перекус что-то перехватить и у церквей можно, да и на рынке… Ах да – ту же епанчу продать… Но ведь подозрительную девчонку обязательно приметят! Донесут властям – эвон, объявилась непонятно откуда приблуда… Ну, какое-то время можно за чью-то служанку себя выдавать – Вера, верно, так и сделала. Впрочем, все равно попадется, и она не может этого не понимать!

А где ее вряд ли найдут? Да в большом городе, в том же Санкт-Петербурге! Там, кстати, с работой полегче… Сказать, что на оброк отпущена, да в парикмахерскую пойти… А там уж – дела пойдут, Вера очень хороший мастер! Правда, поверят ли на слово? Возьмут ли на свой страх и риск? А тут уж как повезет… Как повезет… Да, она же еще по-французски может! Гувернанткой точно возьмут, с руками и ногами…

Антону очень не хотелось бы думать о том, что могут попросить от нищей девчонки… Хотя, по меркам простонародья, она далеко не красавица – тощая больно, да и грудь – увы… Тут другие в цене – дородные, крутобедрые, с арбузной грудью! Те, что коня на скаку остановят… Вера же… субтильная, да.

– Барин, ужин когда подавать? – неслышно подойдя, спросил Егор Карасев, перебив мысли…

– Ужин? Гера еще не вернулась?

– Нет еще. Но скоро должна бы уж.

– Ну, так явится, тогда и будем ужинать… – поручик махнул рукой и тут же покусал губы. – Егор, присядь-ка!

– Слушаю, барин? – усевшись на лавку, управитель вопросительно посмотрел на хозяина.

Мысли «донора», Антона Авдеевича, что-то никак не хотели нынче просыпаться, а может, он просто не знал некоторых обыденных вроде бы вещей, так сказать, был не в курсе…

– Вот что, Егор… А вот если кому-нибудь срочненько надобно в Санкт-Петербург… Ну, у кого ни лошадей своих, ни кареты…

– Так на почтовой тройке, барин! – помяв в руках рыжую суконную шапку, улыбнулся Егор. – Заплатил да езжай себе, ни о чем не думай. Красота! На почтовых станциях – и ночлег, и ужин.

– Хорошо… – молодой человек потрогал отрастающие усы. – А вот если крестьянин какой? Или крестьянка?

– А у этих обязательно «пропускное» или «прокормежное» письмо спросят! С приметами!

– Понятно… типа паспорта что-то.

Антон, как историк, припомнил, что подобные «паспорта», называемые «подорожные» или «проезжие» грамоты, введены были еще при Петре и для крестьян, покидающих свое местопребывание, были обязательны.

– И где такое письмо взять?

– Так при полицейском участке – конторы…

Ах да, да, с 1803 года они так и назывались – «конторы адресов», позднее – «адресные экспедиции»; обязательной регистрации, кроме крестьян, подлежали прислуга, дворники, гувернеры, мастеровые…

Подобный «паспорт» был не нужен лишь дворянам, купцам первых двух гильдий, профессуре, учителям, почетным гражданам городов, духовенству…

– И без подобного письма никого в почтовую карету не посадят?

– Не посадят, барин! Застав-то на дорогах сколько!

А вот это верно… Как же Вера тогда…

Молодой человек вдруг хитро прищурился:

– И что, если кто-то вдруг захочет… без грамоты… в тот же Петербург?

– Ну-у, барин, не знаю, – развел руками Егор. – На почтовках – точно нет. Заставы на тракте! А вот на карбасе… Рыбацких-то хуторов да мыз полно! Та же вон, Йыэсуу – рядом совсем. И высадить можно не в самом Петербурге… Зачем карбасу в порт заходить?

– Та-ак… – озадачился Сосновский. – И дорого ли берут за перевоз?

– Да с кого как, барин, – Карасев пригладил бороду. – Как сговорятся.

– А почтовка до Петербурга сколько берет?

– Три рубля летом и два с полтиной зимой. Там ведь, батюшка, и дороги есть платные! За так не проедешь… А извозчика коли в Нарве нанять, так тот десятку возьмет, а то и поболе! Зато с ветерком! Карбасник же… думаю, и на рубль согласится. Дали бы!

– Хм, интересно, – протянул поручик. – А епанчу за сколько можно продать?

Епанчей назывался широкий и тяжелый мужской плащ с капюшоном…

– Епанчу? – мажордом задумался. – Недавно ливрею с золотым галуном продавали, просили семьдесят рублей!

– Хорошая епанча. Английское сукно, галун серебряный…

– Ну-у, рублей пятьдесят… Ну, тридцать – уж точно!

– Что же… благодарю, Егор! Значит, карбасники, говоришь, на хуторах рыбацких…

Тридцать рублей за епанчу. Пусть так… Вера – девушка умная, тем более тут уже наверняка разобралась, что к чему. Так что продаст, не попадется. Верно, уже продала… Значит, деньги у нее есть… Слава богу, не голодает! И в Петербург запросто доберется… а там… Где-то объявление видел…

Антон взял со стола газету, ту самую, с объявлениями о продаже девушек…

Ага… «сдается благоприличному господину или госпоже… трехкомнатная квартира в доходном доме на Сенной, с конюшней. Просят в месяц восемь рублев, без прислуги».

Ну, вот! А, если еще и одежку приличную прикупить… да дать не восемь, а, скажем, десять… Так, верно, и «прокомежную» грамоту не спросят…

Ах, Верка, Верка, какая ж ты молодец!

Молодец-то молодец… Однако как же тебя в Петербурге найти-то?

* * *

Раненько утром Сосновского разбудил неожиданный визитер. Вернее, разбудил-то верный управитель Егор Карасев, с докладом о визитере.

– Господин Неухов, Кирила Петрович к вам, барин, с чрезвычайным визитом!

– Кто-кто? – Антон едва продрал глаза.

Гера, сестра, вчера явилась поздно. Пока ужинали, потом сели в фанты играть да в лото… Так почти до утра и заболтались!

– С чрезвычайным визитом?

– Именно так он и сказал, барин! И еще добавил, что для вас – очень важные вести.

– Ну, коли так – зови… – вскочил с кровати поручик. – И лакея пришли – одеваться.

Надев кюлоты, молодой человек глянул в окно. Судя по солнышку было, верно, часов восемь – сенные девчонки уже выгнали птицу и теперь пропалывали огород. Песен пока что не пели – опасались разбудить господ.

– Ах, дражайший мой друг, прошу прощения за столь ранний визит! – младший Неухов с порога принялся извиняться.

– Да ничего! – махнул рукой Антон. – Я вообще-то рано встаю – привычка такая.

– Тогда сразу к делу… Извини, на службу спешу…

– Весь внимание!

– Ты спрашивал про Чуркина… Так вот, от него сбежала одна девица! Думаю, та самая, про которую ты…

– Неужели? Вот благодарствую!

Уж, конечно, поручик не стал говорить, что все эти новости для него не новость.

– Девица сия украла у Чуркина епанчу… дорогую. Покупателя епанчи, некоего мещанина, вчера вечером задержал квартальный надзиратель Фиштиков! Доложил городничему… Сегодня будут решать – не сообщник ли? И не привлечь ли сего мещанина за скупку краденого?

– Так, думаешь…

– Думаю, не привлекут – отпустят. Тут умысел не докажешь! Но епанчу изымут… Чуркин-то ее узнал, на рынке, – пояснил визитер. – Да тут же и послал за квартальным… Так мещанина