class="p1">Ухмыльнувшись, поручик взял у оставшегося с ним солдата второе ружье – добрую кремневую фузею образца 1753 года… Между прочим – облегченную, чтоб удобнее в штыковом бою…

– Дай-ка…

Взяв бумажный «патрон», умело «скусил» краешек, загнал внутрь, придавил шомполом… на все ушла минута…

– Ловко вы, вашбродь! – заценил проделавший те же манипуляции солдатик.

– Чай, с рядовых начинал! – Антон приосанился и хмыкнул.

Ну да, с рядовых… Недолго, с полгода… Но как там дворянских недорослей муштровали! Безо всякой пощады. Сколько ему тогда было… Впрочем, не ему, а Антону Авдеевичу… Лет пятнадцать, шестнадцать…

Вот здесь вот, сейчас, когда предчувствие боя, опасность, азарт – действовало подсознание, и это было хорошо, поручик-то, слава богу, оказался хорошим воякой! Без всякого преувеличения – хорошим.

– Мы с тобой вон там заляжем, неподалеку, – выбрав удобное местечко в зарослях, отрывисто кивнул Антон. – Вдруг да что?

– Думаете, десант?

– Да десант – вряд ли… Раве что так, отвлечь… Но и то – ближе к кораблям… – все же немного нервничая, поручик подергал левый ус. – У них еще и шебеки, понимаешь… осадка низкая…

– Понимаю, вашбродь! Могут рядом пройти. А мы их тут и долбанем! Для острастки!

– Верно мыслишь, Петруха! Ладно, ждем…

Они затаились в зарослях, между грудами огромных черных камней, словно разбросанных вокруг каким-то великаном. Поручик Сосновский – в кафтане с золочеными пуговицами, в треуголке, с неудобными буклями и заплетенной, с черною лентой, косою. Как и положено дворянину!

Его же напарник, рядовой солдат Петруша Иевлин, был одет куда как удобнее – в короткую форменную куртку и летние полотняные штаны-шаровары со штрипками. Да и прическа – с недавних пор нижним чинам не было никакой нужды букли крутить да пудриться – волосы стригли коротко, «в скобку». Вот только в кожаной, с суконными обвязками, каске было как-то жарковато…

– Вашбродь… Чегой-то на кораблях-то – словно бы спят… – озабоченно промолвил Иевлин. – Неужто наши не сообщили? Им бы отойти…

– Да, отойти… В лиман! – всматриваясь, Антон понимающе кивнул. – Больше тут ничего не придумаешь. Ветер с моря… Фрегаты их просто спалят!

– Так что же они… что же…

– Да нет! Смотри-ка, на палубах-то забегали… Видно, готовят встречу врагу! Ну и мы им поможем… Чем сможем… Смотри-ка!

Первыми из-за мыса показались вражеские фрегаты – во всей своей красе! Шли по ветру. Вот уже подняли косые паруса на бизани, вот уже на бушприте шевельнулся, хватая ветер, блинд… Готовились к резкому повороту. Сейчас подойдут ближе, встанут бортами и – залп!

И что тогда останется от наших корветов?

Турецкий капитан рассчитал верно – внезапность давала нешуточный шанс. Пока еще русские поднимут паруса, повернутся… Да и ветер не в их пользу…

Ага! Ну, да – вот уже, похоже, заметили… Только деваться-то им…

Для турок – чем ближе, тем лучше! Еще немного подойти, еще немного и…

И тут вдруг грянули пушки!

Не турецкие – русские!

Разом упали паруса… Как? Как так, быстро… Или все предусмотрели заранее? Так ведь не может быть!

Однако ведь есть! Русским корветам и поворачиваться-то особо нее пришлось, они и так стояли к врагу бортами… Залпом и грянули! Дружно. Четырнадцать пушек с одного корабля и столько же – с другого, всего – двадцать восемь.

Извергая смерть, громыхнули орудия! Завыли ядра! Застилая небо, поплыл вокруг кислый пороховой дым…

Конечно, мишени были те еще… Однако пара ядер раздробили первому фрегату бушприт, разнесли в щепки! Теперь уж это не корабль, а так… плот неповоротливый, бревно… Никакая не боевая единица! Однако еще оставались и другие суда…

Пользуясь пороховой дымкою, корветы ухватили ветер и разом подались за косу, к лиману…

Наперерез им бросились быстрые турецкие шебеки…

– Пора! – целясь, шепнул Антон.

Меткая стрельба из гладкоствольного ружья практически невозможна в принципе. Только залпы дают результат, и порой для исхода сражения достаточного одного-двух…

Однако тут цели были большие… И довольно близкие!

Сразу две пули проломили фальшборт первой шебеки… На борту тут же засуетились, забегали, суденышки резко сбавили ход – как видно, никак не ожидали засады в таком месте.

Русские корабли спокойно уходили… Спешившие за ними турецкие суда так увлеклись погоней, что не заметили, как оказались в зоне досягаемости крепостных орудий… И канониры не стали ждать!

Вспенили воду огромные ядра! Одно такое – и фрегату придется несладко. Хотя пустить на дно деревянное судно – морока та еще…

Тем не менее фрегаты поспешно взяли мористее, за ними последовали и остальные суда…

Отложив ружье, Антон глянул в зрительную трубу и довольно усмехнулся:

– Ну что, Петруха? Прогнали мы турка!

– Прогнали, вашбродь! Ничо, еще зададим супостатам жару.

– Обязательно зададим!

Оба рассмеялись. Поручик, дворянин, помещик… и простой молодой солдат, из крепостных, рекрутов…

Вообще-то они были ровесниками. Ну, почти…

* * *

Кинбурнскую косу так прозвали татары. Кыл-Бурун – Острый Нос. Узкая песчаная коса вытянулась на северо-запад, разделяя Черное море (турецкое Кара-Дениз) и Днепровско-Бугский лиман. На окончании косы еще в XV веке турками была построена крепость, османы вполне справедливо считали, что, владея этой косой, можно контролировать судоходство и торговлю во всей северо-западной части Черного моря. Южная часть косы смотрит в открытое море, северная – на Днепровско-Бугский лиман, а прямо напротив края косы, недалеко от Кинбурна, находится город и крепость Очаков.

В 1736 году турецкая крепость Кинбурн (крымский хан тогда являлся вассалом и верным союзником Османской империи – Оттоманской Порты) была занята отрядом русской армии под началом генерала Михаила Ивановича Леонтьева, участника Полтавской баталии и будущего киевского генерала-губернатора. Крепость была полностью разрушена. Однако, по Белградскому миру 1739 года, всю Кинбурнскую косу, весь полуостров пришлось вернуть Порте, и османы снова построили здесь небольшую крепость, но, по Кючук-Кайнарджийскому миру 1774 года, Кинбурн отошел к России, теперь уже, казалось, безвозвратно.

Османская империя, естественно, была крайне недовольна итогами русско-турецкой войны 1768–1774 годов и присоединением Крыма к России. Султан Абдул-Хамид хотел вернуть себе контроль над Крымским полуостровом и добиться прекращения поддержки официальным Санкт-Петербургом царя Картли-Кахети Ираклия Второго. Кроме того, он считал, что Турция должна иметь право досматривать русские корабли, идущие через проливы Босфор и Дарданеллы. Не сумев добиться своих целей дипломатическим путем, султан 24 августа 1787 года объявил России войну, бросив в схватку двухсоттысячную армию и мощный флот, включающий в себя девятнадцать больших линейных кораблей и шестнадцать фрегатов.

В России войну, собственно, ждали, чтобы предугадать это, не надо было быть семи пядей во лбу. Потеря Кинбурна означала бы потерю контроля над Черным морем и лиманом.

На усиление крепости бы послан генерал-аншеф Александр Васильевич Суворов, уже прославивший себя в прежней войне с