– Ты переедешь сюда со всеми нами. Я устроил тебя вотличную школу. Я понимаю, что это тяжело, но так будет лучше, поверь мне, Мел.

Как только Оливер замолчал, Бенджамин неожиданно повернулсяк брату и сестре:

– Он просто хочет держать меня под присмотром иподальше от Сандры. А как насчет уик-эндов, папа? В уикэнды тоже нельзя будет сней встречаться?

– Нельзя, пока не исправишь свои оценки. Я же тебесказал, это не шутки. Все твои шансы на поступление в приличный колледж могутразвеяться как дым.

– Меня это не колышет. Это не имеет никакого значения.

– Но для тебя это имело значение, когда ты посылалдокументы, или ты забыл?

– С тех пор много воды утекло, – мрачно пробормотал Бени снова отошел к окну.

– Так, посмотрели все, что хотели?

Несмотря ни на что, Оливеру удавалось сохранять веселый тон,но только Сэм его поддерживал.

– А двор здесь есть?

Оливер улыбнулся:

– Тут кое-что другое. В двух кварталах отсюдаЦентрал-парк. На крайний случай сойдет, правда?

Сэм кивнул в знак согласия:

– Пошли, что ли?

Мелисса торопливо направилась к двери, Бенджамин медленнее,с задумчивым видом пошел за ней.

В Перчес ехали молча, все были погружены в свои собственныемысли. Лишь Сэм время от времени задавал вопросы.

Агнес ждала их дома с ужином, за которым Сэм рассказывал ейо новой квартире:

– Я смогу играть в футбол в Централ-парке... и комнатау меня довольно большая... и мы сюда вернемся, как только кончатся занятия вшколе, на лето. Как моя школа называется, па?

– Коллиджит.

– Коллиджит, – повторил он.

Агги внимательно слушала и поглядывала на двух старшихребят. Ни Бенджамин, ни Мел не проронили за столом ни слова.

– Когда мы переезжаем? – переспросил Сэм.

– В следующий уик-энд.

Только Оливер это произнес, Мелисса снова разревелась, чутьпозже Бенджамин поднялся из-за стола. Он спокойно взял со столика в прихожейключи от машины и, не говоря ни слова, на глазах у отца уехал.

В этот вечер Мел больше не появлялась из своей комнаты идаже заперла дверь. Один Сэм радовался переезду. Для него это было нечто новоеи интересное. Уложив его, Оливер снова спустился вниз и стал дожидатьсяБенджамина. С ним надо было серьезно поговорить насчет его поведения.

В два часа ночи его еще не было, и Олли все больше и большенервничал. Наконец он услышал скрип гравия под колесами. У дома остановиласьмашина. Дверь тихо открылась, Оливер вышел в прихожую встретить его.

– Не желаешь пройти на кухню поговорить? Вопрос былчисто риторический.

– Нам не о чем говорить.

– С кем-то ты мог проговорить до двух часов ночи, а сотцом не о чем? Или это не тот разговор?

Не дожидаясь ответа, он прошел на кухню и выдвинул двастула. Но Бенджамин сел не сразу.

– Что происходит, Бенджамин?

– Ничего, о чем я бы хотел с тобой поговорить.

Они вдруг стали врагами. Это произошло в считанные часы, ибыло тем более обидно и больно.

– Почему ты на меня так злишься? Из-за мамы? Ты все ещеменя винишь в этом?

– Это твоя забота. У меня есть свои. Мне не правится,что ты стал указывать, что я должен делать. Я уже вырос из этого возраста.

– Тебе семнадцать лет, ты еще не взрослый, как бы тебеэтого ни хотелось. И ты не можешь поступать вопреки всем правилам, рано илипоздно тебе придется заплатить за это высокую цену. В жизни всегда естьопределенные правила, нравится это тебе или нет. Вот теперь, например, тыможешь не поступить в колледж.

– Плевал я на колледж.

Его слова ошарашили Оливера.

– То есть как это?

– У меня есть дела поважнее, о которых надо думать.

Был момент, когда Олли подумал, что Бенджамин пьян, но навид он был трезвый.

– Например, какие? Та девушка?.. Сандра Картер? В твоемвозрасте это несерьезно. А если и серьезно, тебе придется подождать с этимдостаточно долго. Сначала надо окончить школу, поступить в колледж, получитьпрофессию, чтобы содержать жену и детей. У тебя впереди долгий путь, и лучше снего сейчас не сбиваться, а то и глазом не моргнешь, как завязнешь в дерьме.

Бенджамин слушал и, казалось, внял доводам отца, но тут жеподнял глаза и посмотрел на него в упор:

– Я не поеду с вами в Нью-Йорк. Не поеду.

– У тебя нет выбора. Тебе придется. Дом будет закрыт,за исключением уик-эндов. И я не разрешу жить тебе здесь одному, это ясно какдень. Если хочешь знать, мы переезжаем туда главным образом из-за тебя, чтобыты мог одуматься, пока не поздно, а я смогу уделять всем вам больше времени повечерам.

– Теперь уже поздно. Я не еду.

– Почему?

Наступило продолжительное молчание. Оливер ждал. А потомнаконец Бенджамин ответил:

– Я не могу оставить Сандру.

– Но почему же? А если я разрешу тебе встречаться с нейв уик-энды?

– Ее мать переезжает в Калифорнию, и Сандре некудадеться.

– И она что, не едет с матерью? – простонал Оливер.

– Они не ладят. И отца она ненавидит. Она к нему вФиладельфию тоже не поедет.

– Что же она думает делать?

– Бросить школу, устроиться на работу и остаться здесь.Но я не намерен оставлять ее.

– Очень благородно с твоей стороны. Но она, судя повсему, очень самостоятельная.

– Нет. Я ей нужен.

Бен впервые открылся и говорил о ней. Оливера тронуло, но ииспугало услышанное. Похоже, Сандра не была той девушкой, с которой следовалобы встречаться его сыну. С ней могли быть проблемы.

– Папа, я не могу ее оставить.

– Все равно тебе придется с ней расстаться осенью,когда ты поступишь в колледж. Лучше привыкнуть к этому сейчас, а потом будеттруднее.

Но Бенджамин только покачал головой:

– Я не могу уехать.

Он был непоколебим. Оливера это совершенно сбило с толку.

– В колледж или в Нью-Йорк? – спросил он.

– Ни туда, ни туда, – упрямо, с отчаянием на лицепроизнес Бенджамин.

– Но почему?

Снова наступило молчание. Наконец Бенджамин поднял глаза наотца, он решил все ему рассказать. Он достаточно долго носил это в себе, а разуж отец так хочет знать, надо ему сказать.