– Получается, так. Но это, собственно, ерунда. Люди крутятся в бизнесе, невольно пересекаются. Ничего странного нет. Странно другое…

– И что?

– Та машина, на которой доставили в больничку нашего Грищенко, управляется одним человечком по фамилии Сиротин.

– Нашли его?

– А как же! – самодовольно хмыкнул Вася. – Нашли и в отдел доставили. Я даже немного поговорил с ним, прежде чем закрыть.

– Закрыть?! Ты его закрыл??? За что?! – Востриков раздраженно покачал головой. – За то, что он человеку первую помощь оказал?

– Ага! И очень своевременно оказался рядом с этим человеком. Он следил за ним!

– Да-да, что-то такое Грищенко говорил, – наморщил лоб Саня. – Но доктор посоветовал не брать во внимание его утверждения: после такой травмы, говорит, могут быть и глюки, и бред. Вот когда поправится, тогда, говорит, и допрашивайте.

– Все так, Сиротин следил за Грищенко. И он этого не отрицает. Отрицает другое.

– Что?

– Что он причастен к убийству бывшей жены Грищенко.

– Опа! Так Грищенко свою секретаршу обвиняет. Говорит, она собиралась с Катей разобраться. Мы к палате этой секретарши, так несвоевременно хлопнувшейся в обморок, даже охрану приставили. Думаешь, зря?

– Не знаю. Сам говоришь – Грищенко может бредить. К тому же никто из жильцов дома ее минувшей ночью не видел. До сегодняшнего утра не видел ее никто.

– А Сиротина видели? – догадался Востриков.

– Совершенно верно! – обрадованно подхватил Вася и заныл: – Ну все же, может, кофе? Сан Саныч?

– Ладно, сварю. Так, когда видели Сиротина? Он же там сидел в машине, верно? И отвозил его в больничку. И что?

– А то, что он потом вернулся. И одна глазастая бабуля видела его, входящим в подъезд Грищенко. Где-то около двух часов ночи! И видела, как он потом летел оттуда стрелой. И что скажете, Сан Саныч?

– Ну, одно из двух: либо он убил бывшую жену Грищенко в пылу скандала и с перепугу бежал, либо он бежал с перепугу, обнаружив ее уже мертвой. Думаю, он склонен ко второму варианту?

– Ну-уу, с вами неинтересно, – заныл Вася, почесывая щетину. – Конечно, он говорит, что обнаружил ее уже мертвой.

– А зачем пошел, не говорит?

– Нет.

– И кто нанял его следить за Грищенко, тоже не говорит?

– Нет.

– И требует адвоката?

– Совершенно верно! – Вася восхищенно крутил головой. – Вы… Вы, Сан Саныч, просто…

– На твой кофе, – Востриков вылил в чашку из турки густую кофейную жижу, поставил сахарницу и бутылку молока. – Ладно, будет ему адвокат, куда денешься. Закон есть закон. Но! Но прежде, чем этот адвокат к нему явится, ты, Вася, должен узнать об этом Сиротине все! Где родился, где крестился, на ком женился и так далее. Понял?

– Так уже, Сан Саныч! – Вася с удовольствием пил крепчайший кофе, не став разбавлять его молоком и сахаром.

– И кто же наш господин Сиротин?

– Он – частный детектив! Специализирующийся на делах с разного рода аферами, промышленным шпионажем и так далее. Короче, помогает малому, среднему и крупному бизнесу. Супружеская неверность не его конек.

– Думаешь, снова Мельников? Он его нанял? – Вася пожал плечами. – Ладно… Утро вечера мудренее. Завтра я из этого Сиротина всю душу вытрясу, или сядет он у меня за убийство как миленький!..

Ненастное утро за окном спальни показалось Мельникову прекрасным. Удушающая жара отступила. Пронзительное голубое небо занавесилось мощными тучами, простреливаемыми сполохами молний. Грохотало так мощно и так часто, будто неподалеку была зона боевых действий. И лило, лило как из ведра. Он немного постоял у распахнутого окна, вдыхая полной грудью очистившийся воздух, стянул трусы и пошел в ванную. Долго стоял под душем, долго и с удовольствием брился, внимательно рассматривая себя в зеркале.

А что? Он еще вполне ничего! Морщин на полном лице мало. Взгляд больших черных глаз пронзительный, острый, повелительный. Крупный нос, губы сластолюбца – полные, капризно изогнутые. Мощная грудная клетка, крепкие мышцы. Да и возраст его – сорок пять лет – для мужчины почти юношеский.

Не посмеет его не полюбить Илюхина. Не посмеет! Он ее заставит, если что.

За завтраком он не встретил никого. Стол был накрыт на одну персону.

– А где все? – спросил он у Валентины, застывшей за его плечом с горшочком, в котором – Мельников знал – пыхтел только что подоспевший омлет на сливках.

– Так… – она глянула на него недоуменно. – Вы же сами сказали…

– Да помню я, – оборвал он ее с неудовольствием. Надо же, совсем забыл, что сыновьям приказал убираться из дома. – Парни понятно где. Девки куда подевались?

– София Валерьевна уехали в город на занятия.

– Так рано? – Он недоуменно покрутил головой.

– Сейчас каникулы, и ее преподаватель решил увеличить нагрузку.

– Ну-ну… – проворчал он.

Надо же, домработница сраная знает о его детях больше, чем он сам! А зачем отца в известность ставить? Кто он такой? Вот домработница – это да! Это важный человек! Ей можно и доложиться! Ну, Софийка, ну засранка! Надо провести с ней беседу на тему: кто в доме хозяин и что из этого следует.

– А Машка где?

Он не хотел спрашивать о жене. Наверняка дрыхнет. Воспользовавшись тем, что теперь никто ее не толкнет в бок и не заставит приготовить одежду, она до полудня теперь спать станет.

– Хозяйка тоже уехала в город, – неожиданно не в такт его мыслям ответила Валентина.

– В город?! Зачем?! Девяти утра же нет! – Ему сделалось неспокойно. – Знаешь, куда поехала?

– Не могу знать, Валерий Сергеевич, – громким шепотом ответила домработница.

Поставила горшочек с омлетом перед хозяином и тут же умчалась в кухню за кофейником.

Мельников в три приема опорожнил горшочек с завтраком. Напился кофе с мягкими теплыми булочками, которые Валентина каждое утро подавала к завтраку. Громко рыгнул, погладил живот, глянул на женщину, убирающую со стола. Она молодец, дом содержит в полном порядке. Готовит необыкновенно вкусно. Стирка, глажка – все на ней. Может, премировать стоило? В этом месяце у нее, кажется, день рождения. Взять и к ее празднику подарить ей конверт с деньгами. А что? Можно было бы за такую самоотверженность. Хотя…

Хотя подаришь раз, потом так и будет ждать. Муж ее, Валентин, опять же возмутится. Скажет: чего это тебе ко дню рождения конверт с деньгами, а мне нет? Еще приревнует, станет наблюдать за Мельниковым в его же собственном доме, подозревать. Нет, обойдется Валентина без премии. К тому же теперь у нее работы меньше будет – пацаны съехали.