Ладонь опустилась поверх талии, спиной я почувствовала тепло. Накрыла руку Алекса своей.

— Я думал, ты уже спишь, — тихо сказал он мне в затылок.

Я осторожно, стараясь сильно не задевать плечо, повернулась к нему лицом и поцеловала куда-то в ключицы. Ткнулась носом и вдохнула свежий запах: немного сандала и его – неповторимый, мужской, дурманящий голову.

— После всего, что ты наделал, я бы тебя ненавидеть должна, а я… — вздохнула. – Не могу я тебя ненавидеть.

— Звучит почти как признание в любви. — Алекс погладил меня по голове, легко сжал волосы.

— Не дождёшься, — снова коснулась его кожи губами. – Думаешь, я забыла про револьвер и брачный договор?

Он усмехнулся, и я подумала, что на щеке его, должно быть, появилась ямочка. Захотелось дотронуться до его лица, до колючей щетины. Мы ведь стояли на самом краю… Мне не хотелось выглядеть уязвимой, но и прятать чувства я не могла. Как ни пыталась, не могла затолкнуть их обратно. Его слова, шёпот, взгляд… Сумела бы я удержаться, если бы не он? Я помнила, как он прижимал руку к моим ранам. Боль, что я чувствовала, возвращала меня к реальности, и это помогало оставаться в сознании. Но главное – его взгляд: тяжёлый, с затаившимся в глубине зрачков животным страхом. Всё такой же твёрдый, не позволяющий мне уйти. Он не разрешал мне уйти, не отпускал. Мои пальцы в его…

— Спокойной ночи, Стэлла, — Алекс развязал бантик у меня на спине и, убрав ткань с плеча, накрыл ладонью аккуратную повязку.

— Спокойной ночи, — вздохнула я, снова ощущая, как предательски сжимается горло.

— С меня достаточно, Эдуард. — Сухой мужской голос ворвался в спокойный, лишённый картинок сон. Пространство расширилось, начало приобретать блёклые цвета. – Стой на месте!

Я увидела второго мужчину. Светлая рубашка, простые джинсы…

— Папа… — попыталась позвать я, но слов не услышала. Стояла, оцепеневшая, немая, и смотрела на собственного отца. Тот сделал было шаг вперёд, но сухой голос зазвучал ещё более раздражённо:

— Ещё шаг, и я нажму на курок. Дуло пистолета устремилось в сторону невысокой темноволосой женщины.

Мама… Глаза наполнились слезами. Мама! Я знала, что всё бесполезно. Уже знала. Знала, что произойдёт в следующие минуты. Женщина была очень бледной и едва сдерживалась.

На миг взгляд её метнулся ко мне и вернулся к мужчине. Прямая спина, расправленные плечи…

— Послушай… — Отец остановился, но взгляд… В глазах гнев. Не страх, нет, гнев и презрение. И мне стало ясно – он тоже всё знает. Знал… Ещё тогда знал.

— Иди сюда. — Я поняла, что человек с пистолетом обращается ко мне, но не пошевелилась. Грудь болела, ныло плечо, по щекам текли горячие слёзы. Мне казалось, что я задыхаюсь. Я должна бежать… Тёмные глаза, непроницаемая, мёртвая темнота… Где-то позади – всхлип. Мама… Я заплакала сильнее. Нет…

— Нет… — зашептала в голос. Нет…

— Не трогай ребёнка, — голос отца был натянут напряжением. – Она тут…

Один за другим последовали два громких хлопка… Выстрелы… Я увидела разливающиеся по светлой рубашке алые пятна. Гильза упала на пол, и стук её смешался с отчаянным женским криком.

— Стэлла! – Кто-то схватил меня, прижал к себе. Я попыталась вырваться. Отчаянно боролась, но тот, кто держал меня, был намного сильнее. Вдохнув, я почувствовала знакомый запах и внезапно поняла, что он не опасен для меня. Напротив. Он пришёл, чтобы защитить. Прошлое стремительно таяло, возвращая меня в реальность. Алекс… — Просыпайся… Давай…

Ладонь на моём затылке, волосы в горсть. Я сделала ещё один шумный вдох. Из нутра вырвался смешанный со стоном всхлип. Ещё не до конца понимающая, где я и что со мной, я знала – он рядом. Алекс рядом. Упёрлась ладонями ему в грудь, отодвинулась и уставилась сквозь темноту, чувствуя, как колотится в горле сердце. Спальню озарил слабый свет. Накрыв лицо ладонями, помотала головой и, стоило Алексу дотронуться до меня, дёрнулась.

— Что такое? – напряжённо спросил он и тоже сел.

— Ничего, — прошептала я. – Просто… просто кошмар.

— Просто кошмар?! – голос его прозвучал как-то зло. – Ты стонала во сне! И плакала! Не похоже, чтобы это был просто кошмар!

Я тоже почувствовала прилив злости. Бессилие, отчаянье, передавшееся мне вместе с криком собственной матери, которую я не помнила. Которую я никогда не видела и никогда… никогда уже не увижу. Выстрелы…

— Ты думаешь, это в первый раз? – выпалила я, чувствуя, как крупные горячие слёзы катятся по лицу. Меня трясло. От чего именно – от всё ещё сжимающей горло боли пережитого, от отчаянья или вырвавшейся из души обиды, я понятия не имела. – Когда ты уехал…

Он молча смотрел на меня, а мне захотелось ударить его. За то, что не было рядом, за то, что бросил меня. В ту ночь, в той гостинице, где нашёл меня Дима год назад. За то, что не вернул раньше, за то, что позволил уехать, за мои собственные сомнения и чёрт знает за что ещё! Заскулив, я бросилась на него, замахнулась и влепила пощёчину. Почувствовала жгучую боль в плече и разревелась, как грёбаная психопатка.

— Где ты был?! – всхлипывала, зажатая в тиски крепких рук. – Где, сукин ты сын?! – толкнула его, отпихивая от себя, но тут же снова оказалась прижатой к груди. – Ненавижу тебя, понял?! Бросил меня в этом склепе, а сам…

— Тс-с-с, — выдохнул мне в макушку и, укачивая, погладил по плечам. – Тихо, тихо… Кажется, ты говорила, что не можешь меня ненавидеть…

— Ты оставил меня, — снова всхлипнула. – Напугал и оставил… Твой проклятый револьвер… Ты мне нужен был, понимаешь?! — Голос дрожал, запал кончился так же быстро, как и возник. Его тепло успокаивало, забирало ужас, взвинтивший до предела нервы. Ненормальная истеричка. У меня не только вся жизнь грязью выпачкана. Всё… всё выпачкано…

— Ты что-то вспомнила, Стэлла? – очень серьёзно и как-то напряжённо спросил Алекс, не переставая поглаживать, укачивать меня. Буквально укутал своими руками, запахом, спрятал. Пытаясь унять слёзы и дрожь, я глубоко вдохнула, но выдох снова вышел рваным.

— Родители… Отца убили у меня на глазах.

Алекс грязно выматерился и прижал мою голову к своему плечу. Прикрыл одеялом мои бёдра. Его щека касалась моих волос, и я слышала, как он дышит. Два выстрела… Догадка пронзила всё моё существо, привела в ужас. Мне казалось, что на несколько секунд я перестала дышать, тело охватил холод, голова заболела, будто кто-то сжал её тисками.

— Два выстрела… — сказала я и поняла, что не слышу собственного голоса, лишь беззвучно шевелю губами. Заставила себя вдохнуть и повторила: — Два выстрела в грудь.

Он ничего не ответил. Только собрал мои волосы и снова отпустил. Я поспешно отстранилась и посмотрела Алексу в лицо, ища ответы.

— Ты знал? – очень тихо спросила я.

— Я читал дело о гибели твоей семьи, — не стал скрывать Алекс. – К тому же, об этом в своё время писали. Эдуард Белецкий был видным политиком, Волчонок. Его убийство не могло остаться незамеченным.