из групп сама по себе не оказалась в силах подорвать превосходство Партии труда. Таким образом, в начале 1964 г. у правых и центристов одновременно возникла идея объединения в общий парламентский блок. Большинство депутатов от Херут и либералов с одобрением отнеслись к такой возможности. Однако семь (из семнадцати) депутатов от Либеральной партии, практически все — бывшие члены Прогрессивной партии, отказались от такого союза, поскольку политика Херут была для них излишне воинственной; они предпочли образовать Независимую либеральную партию — последний оплот центрально-европейской умеренности в Израиле. Никак не отреагировав на это отступничество, Херут и большинство либералов довели переговоры до решающей точки и подтвердили свое соглашение, образовав объединенный парламентский блок, получивший название Гахаль. Однако их политическая платформа была фактически идентична платформе Либеральной партии на выборах 1961 г., и проведение совместной избирательной кампании накануне выборов 1965 г. в кнесет дало блоку Гахаль не очень-то впечатляющий результат — 26 мест.

В партии Мапай за период с 1961 г., когда она (пусть даже ослабленная и пошатнувшаяся) вновь получила контроль над правительством, не произошло никаких существенных перемен. Поначалу казалось, что партия выдержала испытания, связанные с “делом Лавона”. Тем не менее позиции самого Бен-Гуриона становились все более неустойчивыми, поскольку он стоял во главе кабинета, который фактически сформировал другой человек — Леви Эшколь. Негативное воздействие на положение Бен-Гуриона оказывала и набирающая силу оппозиция партийной верхушки, члены так называемого “Блока”, влиятельные активисты с большим партийным стажем в центральном комитете, которые группировались вокруг Голды Меир, Шраги Нецера и Залмана Арана. По-прежнему оставалась трещина в отношениях между представителями “Молодой гвардии”, которым покровительствовал Бен-Гурион, и “Блоком”. Первые продолжали настаивать на привнесении в работу кабинета министров духа эффективности и технократии. Последние, в неофициальном альянсе с лавонистами, подвергали критике принцип эффективности государственной деятельности как противоречащий традиционным ценностям рабочего сионизма, утверждая, что сохранение идеологических позиций в общественной и политической деятельности расценивается партией как критически важный фактор, от которого невозможно отказаться с легкостью. Месяц проходил за месяцем, принося постепенное осознание того факта, что разрыв между двумя фракциями партии становится все более и более непреодолимым. В июне 1963 г. Бен-Гурион, не будучи в состоянии далее выносить эту фракционную борьбу, неожиданно ушел в отставку. Удалившись в свой кибуц Сде-Бокер в Негеве, старый воин дал явственно понять, что его решение оставить политику является окончательным. Отдав всю жизнь делу сионизма, Бен-Гурион привел свой народ к независимости и национальному суверенитету. Он определял направление развития государства на протяжении пятнадцати лет, с небольшим перерывом. И вот, в возрасте 76 лет, вернувшись, как древний Цинциннат[33], к простоте сельской жизни, он передал другим бразды правления страной. Его уход заставил все общество задуматься. Даже его политические враги не могли не признать, что, при всех своих колебаниях и вспыльчивости последних лет, Бен-Гурион, как никто другой из его современников, смог воплотить мечту народа Израиля в жизнь со свойственной ему отвагой и целеустремленностью. Другого такого лидера у страны не будет.

Бен-Гурион сам избрал Леви Эшколя своим преемником. Эшколь занял пост премьер-министра, пользуясь репутацией человека, умеющего врачевать раны. Леви Школьник (свою фамилию он сменил в 1948 г.) родился на территории Российской империи в 1895 г. и приехал в Палестину в 1914 г., уже к концу второй алии. Работая в Петах-Тикве, а потом на виноградниках в Ришон-ле-Ционе, он стал ревностным сторонником Агарона-Давида Гордона и его “религии труда”, согласно которой работа должна превратиться из средства заработка в цель жизни человека. Трудолюбивый, терпеливый и скромный, Эшколь обладал значительными организационными способностями и выполнял в годы ишува целый ряд важных функций. Он вступил (весной 1918 г.) в Еврейский легион, а после демобилизации, в 1920 г., стал одним из основателей кибуца Дганья. Потом, по поручению Гаганы, отправился в Европу для закупки оружия; был одним из основателей Гистадрута, директором поселенческого отдела Еврейского агентства в Берлине, генеральным секретарем тель-авивского рабочего совета. После образования государства Бен-Гурион сразу же сделал Эшколя генеральным директором Министерства обороны.

Наиболее созидательно и успешно Эшколь работал в качестве директора поселенческого отдела Еврейского агентства с 1949 по 1953 г., занимая при этом (в 1950–1952 гг.) пост министра сельского хозяйства. Выполняя обе эти функции, он в высшей степени эффективно организовал массовую абсорбцию репатриантов. В период 1952–1960 гг. Эшколь занимал ключевой пост министра финансов, будучи, таким образом, наделенным всеми необходимыми полномочиями для решения проблем национальной экономики. Помимо всего прочего, он обладал выдающимися способностями к ведению переговоров и улаживанию противоречий, возникавших в процессе деятельности правительства — и потому ни один человек не поставил под сомнение его право стать в 1963 г. естественным преемником Бен-Гуриона. Человек крепкого телосложения, с открытым лицом, Эшколь во многом отличался от своего предшественника. Он не обладал ни харизмой Бен-Гуриона, ни его глубоким интеллектом. Он был, скорее, прирожденным членом различных комитетов и комиссий, обладавшим даром тщательно планировать предстоящие начинания и ладить с людьми. Неутомимый в ведении дискуссий, он одерживал верх над собеседниками благодаря мягкой, но настойчивой аргументации. Никогда еще страна не знала такого политического деятеля — толерантного, отзывчивого, умевшего говорить с народом и пользовавшегося всеобщей любовью.

Однако ситуация, доставшаяся Эшколю в наследство, могла бы поставить в тупик любого государственного деятеля. Сменив ушедшего в отставку Бен-Гуриона, Эшколь довольно скоро понял, что “Старик” так и не смог окончательно забыть о “деле Лавона”. Два года тому назад, после предыдущих выборов в кнесет, он попросил журналиста газеты Давар Хагая Эше-да собрать и систематизировать все имеющиеся материалы по “каирскому делу” 1954 г. Эшед закончил работу над этой подборкой 14 июня 1963 г., за два дня до того, как Бен-Гурион заявил о своей отставке, намереваясь заняться пересмотром “дела Лавона”, не будучи ограниченным занимаемой должностью. В октябре 1964 г. Бен-Гурион направил подборку материалов, связанных с “делом Лавона”, генеральному прокурору страны, чтобы тот высказал свое мнение по этому поводу. Генпрокурор это мнение высказал — в декабре, адресовав свой ответ кабинету министров. Он подверг беспощадной критике все стадии расследования и особенно выводы, сделанные министерским “Комитетом семи”, который возглавлял Розен, главный неприятель Бен-Гуриона. Мнение генерального прокурора стало свидетельством, подтвердившим правоту самого Бен-Гуриона, его любимых вооруженных сил и молодых политиков, пользовавшихся его покровительством.

Сразу же после отставки Бен-Гуриона началась ожесточенная борьба за его политическое наследие. До ухода с политической сцены он сам обеспечивал сохранение равновесия между двумя группами. Но теперь Эшколь — которого Бен-Гурион выбрал как человека политически нейтрального, как приемлемую для всех фигуру — стал все более склоняться к ветеранам “Блока”. Те же, кто пользовался покровительством Бен-Гуриона, — Перес, Даян, Эвен, Йосеф Альмоги — довольно скоро обнаружили, что их отстранили от принятия основных политических