обстоятельство, что эта объединенная партия стала отчасти воплощением его заветной идеи о создании единой монолитной политической силы. Присоединение к ней партии Мапам было лишь вопросом времени; фактически лидеры Мапам уже высказывали согласие объединить свою парламентскую фракцию с депутатами от Израильской партии труда. К тому же “Старик” не мог не видеть, что его сторонники возвращались не в Мапай, а в полностью обновленную партию, где были готовы признать их свежие и прагматические идеи. Даян и Перес, получив весьма значимые министерские посты, могли теперь оказывать влияние на положение дел в стране. Пусть даже не удалось воплотить в жизнь идею проведения выборов по избирательным округам, но все же наметилась возможность решения одной из задач, поставленных Бен-Гурионом в рамках электоральной реформы: началось объединение множества мелких сионистских партий в несколько крупных парламентских блоков. Это стало серьезным достижением в политической жизни Израиля и значительным шагом на пути к ее обновлению.

Процесс Эйхмана

На заседании кнесета 23 мая 1960 г. премьер-министр Бен-Гурион сделал сообщение, буквально потрясшее всех присутствующих:

“Я должен сообщить членам кнесета, что некоторое время тому назад израильские секретные службы захватили одного из главных нацистских преступников, Адольфа Эйхмана, который вместе с другими главарями нацистского режима несет ответственность за реализацию того, что было названо ими “окончательным решением еврейского вопроса”, — иными словами, за убийство шести миллионов европейских евреев. Эйхман уже находится в заключении на территории Израиля и вскоре предстанет перед судом на основании Закона от 1950 г. о наказании нацистских преступников и их пособников”.

Аудитория встретила слова премьер-министра растерянным молчанием. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем присутствующие осознали смысл сказанного. Потом они, один за другим, встали со своих мест, приветствуя сказанное одобрительными возгласами и аплодисментами. Сообщение Бен-Гуриона означало, что завершилась одна из самых поразительных операций послевоенного времени — поиски эсэсовского офицера, возглавлявшего Отдел по еврейским делам Главного управления государственной безопасности (РСХА) нацистской Германии. Именно этот офицер, Адольф Эйхман, находясь на указанном посту, непосредственно осуществлял “окончательное решение еврейского вопроса”. После войны практически все, входившие в ближайшее окружение Гитлера, были арестованы, и в ходе Нюрнбергского процесса или аналогичных судебных процессов их приговорили либо к смертной казни, либо к длительным срокам заключения. Немногие из них — Гиммлер, Геббельс, Геринг и, разумеется, сам Гитлер — покончили жизнь самоубийством. Большинство военных преступников понесли суровую кару — кроме нескольких, в числе которых был и Эйхман.

В апреле 1945 г. Эйхман приехал в Линц (Австрия), чтобы попрощаться с женой и детьми, после чего, вплоть до капитуляции Германии, скрывался в Альпах. Затем, с фальшивыми документами, он вернулся в Германию и сдался американцам. Он был помещен в лагерь для военнопленных, и никто не смог установить его истинную личность. Однако, когда его имя стало часто упоминаться на Нюрнбергском процессе, он решил бежать снова. Раздобыв новые фальшивые документы, он выбрался из американского сектора и отправился в советский. Там он вместе с еще несколькими беглецами на протяжении четырех лет работал на небольшой птицеферме. Вскоре имя Эйхмана как одного из главных виновников уничтожения евреев стало регулярно всплывать во время различных процессов над военными преступниками. Именно тогда усилиями тайной организации ОДЕССА[36] он был переправлен сначала в Австрию, а оттуда в Италию. Там, в Генуе, священник-францисканец снабдил его фальшивым паспортом на имя Рикардо Клемента; 14 июля 1950 г. Эйхман получил аргентинскую визу и месяц спустя прибыл в Буэнос-Айрес. В Аргентине, в провинции Тукуман, где поселилось много бывших нацистов, он нашел работу в строительной компании. К 1952 г. он настолько обрел уверенность в своем положении, что вызвал к себе семью. Накануне его отъезда в Аргентину дети были еще маленькими, и им было сказано, что их отец умер — теперь они называли Эйхмана “дядя Рикардо”. Вскоре после приезда семьи в Аргентину Эйхман “женился” на матери своих детей, и она стала зваться “сеньора Клемент”.

В последующие годы Эйхман переменил несколько мест работы и наконец устроился на завод “Мерседес-Бенц”, где открыто представился как “подполковник СС в отставке Адольф Эйхман”. Он не сомневался, что его поиски прекращены. Собственно говоря, он не так уж и заблуждался на этот счет, поскольку официальные поиски действительно прекратились — после того, как изменились к лучшему отношения стран Запада с ФРГ. Но были и другие люди — в их числе те, кто выжил в нацистских лагерях смерти. Один из них, Симон Визенталь[37], сразу после войны основал в Вене Еврейский центр исторической документации и сделал целью своей жизни поиск нацистских преступников. Именно Визенталь смог отыскать редкую фотографию Эйхмана. С помощью евреев, прошедших через лагеря смерти, удалось пристроить одну женщину на место служанки в дом фрау Эйхман в Линце. Однако Эйхман не вступал в контакты со своей женой, опасаясь, что за ее домом ведется наблюдение, и лишь через некоторое время пригласил ее с детьми перебраться в Аргентину. Тем не менее Визенталь и Тувия Фридман[38], у которого был свой центр документации в Вене (а позже в Хайфе), продолжали собирать информацию, буквально по крохам. Поддержка, оказываемая их организациям Еврейским агентством, носила чисто формальный характер. Было проработано несколько версий, и ни одна из них не дала обнадеживающих результатов. Но вот 5 февраля 1960 г. умирает отец Эйхмана, и Визенталь обращает внимание на то, что его некролог подписала, в числе других, Вера Эйхман, урожденная Либл. Таким образом, подтвердилось предположение, что “второй брак” этой женщины в Аргентине был инсценирован — она по-прежнему называла себя Верой Эйхман.

В это же время Служба общей безопасности Израиля Шабак (Шин Бет) приступила к расследованию материала, полученного д-ром Феликсом Ши-наром в Бонне из надежного источника — от д-ра Фрица Бауэра, Генерального прокурора земли Гессен, еврея по происхождению, который утверждал, что Эйхман живет в Буэнос-Айресе. Один из лучших агентов Шабака немедленно вылетел в Аргентину. Ему удалось быстро найти дом, где жило семейство Клементов. Теперь следовало получить ответ на главный вопрос — кем в действительности является муж Веры Эйхман. Израильскому агенту удалось, с использованием телеобъектива, сфотографировать этого человека. Фотография была переправлена в Израиль, где эксперты сопоставили ее со старыми фотографиями Эйхмана и обнаружили сходство в первом приближении. В начале марта 1960 г. в Буэнос-Айрес прибыло еще четверо агентов израильской разведки. Они установили неотрывное наблюдение за сеньором Клементом, и в конце марта их усилия увенчались успехом. Они увидели, что Клемент вернулся домой с букетом цветов. Для второго мужа сеньоры Клемент этот день не значил ровным счетом ничего — но в этот день, 21