Готовится к очередному нападению? Впрочем, надо отдать ему должное — руки с моей пятой точки перекочевали на поясницу и нежно поглаживают, легонько разминая мышцы. Приятно.

— Максим, — тяжело вздохнув, начала я медленно выговаривать только что заготовленную речь. Лишь бы голос не дрогнул… — Я не буду говорить, что мы совершили ошибку. Не буду устраивать истерику. Лишь поставлю тебя в известность: таких типов, как ты, я обхожу стороной. Я не девочка на одну ночь, не игрушка для курортного или, в твоём случае, командировочного романчика. А ещё напомню тебе, что мы терпеть друг друга не можем.

— Вот, какого ты обо мне мнения… — лёд в его голосе резанул по ушам.

Может быть, с кем-нибудь из других его девушек этот фокус бы сработал. Да, и во мне что-то дрогнуло, в глубине-глубине души, но я сумела удержать себя в состоянии безразличия, как мантру мысленно повторяя себе: «Эта связь до добра не доведет».

— Прости. Говорю, как есть.

— Я тебя понял, — и снова холодом веет от только что произнесённой фразы.

— Вот и хорошо. Давай закроем эту тему и больше к ней возвращаться не будем, — кивнула я больше своим мыслям.

Максим отошёл от меня и, не оборачиваясь, кинул:

— Можно ехать, хвоста точно не будет.

В город возвращались в полной тишине — теперь уже по другой причине. Почему-то, расставив точки над «и», я ощутила неприятное кислое послевкусие, будто разочарование. Он просто принял правила моей игры. Видимо не так уж я ему и нравилась, раз он отступил. Или здравый смысл возобладал. В любом случае… всего чуть-чуть и он уедет, вернётся к своим местным девочкам и будет наслаждаться жизнью.

А у нас здесь свои истории, в которых Максиму Державину явно не место.

— Вадиму Константиновичу сам сообщу о происшествии. Меры примем, можешь не волноваться, — Максим прервал молчание, когда я припарковалась возле дома. Практически ночь на дворе — а ему ещё после таких приключений ехать в сам Краснодар. А я ведь даже не знала, где он живёт: в отеле или снимает квартиру? Как-то и не задавалась подобным вопросом.

— Я сама буду решать, — мягко намекнула на отсутствие у него права выдавать мне указания.

Звук уведомления на смартфоне Державина отвлёк его от ответной реплики. Максим мельком взглянул на экран и тут же поменялся в лице. Всего лишь на секунду, но я успела заметить волну бешенства.

— Моё дело предупредить. Спокойной ночи, Женя, — он быстро взял себя в руки.

Вслед удаляющемуся «Мерседесу» смотреть не стала — скрылась за оградой раньше, чем он покинул прилегающую к дому территорию.

Кажется, этот день решил меня уничтожить окончательно. Пока чистила ненужные файлы на ноутбуке, что всегда успокаивало получше всяких валерьянок да пустырников, наткнулась на ту самую многострадальную фотографию, которую не удалила в день тест-драйва — на опёршегося о черный паркетник самодовольного Державина. Увеличила снимок до такого состояния, чтобы, как следует, рассмотреть лицо. Правда взгляд задержался на скривившихся в усмешке губах — губах, которые несколько часов назад целовали меня.

Занесла палец над кнопкой «Delete», но нажать на неё не хватило духа. Пусть будет. Что я там, в «ножички» хотела играть и усы в фоторедакторе пририсовывать? Вот пусть и останется.

Рубашка Державина, которую я так ему и не отдала, висела в моём шкафу и закономерно попалась мне на глаза, когда я полезла за чистой футболкой. Чертыхнувшись сквозь зубы, сорвала её и скомкала, затолкав поглубже, в самые недра, чтобы не видеть её больше никогда.

Позвонила Лёшке — мне жизненно необходимо было выговориться. Пугать отца и брата не хотелось, так что Зорин, как жилетка, подходил идеально. Но не по телефону, нет. Сказала, что сейчас приеду, чем обрадовала друга. Он, к моему облегчению, уже отрезвел.

Кривить душой не стану — пока ехала до Зорина, нервно оглядывалась по сторонам и следила в зеркало заднего вида — не сядет ли кто на хвост? Но все встреченные мной автомобили ехали по своим делам, а их водители и думать не думали строить козни против моей семьи.

Во дворе у Лёшки, как всегда, было не протолкнуться — окрестности стареньких пятиэтажек не были рассчитаны на засилье автомобилей. Припарковавшись в соседнем дворе, забежала в круглосуточный магазин за мороженым и направилась к другу — путь рукой подай, через арку.

Что что-то не так, я поняла сразу. У Лёшкиного подъезда было шумно: тусклый свет фонаря высвечивал две фигуры, разговаривающие на повышенных тонах.

— Какого хрена ты вообще сюда припёрся, адвокатишко! — нахальный голос определённо принадлежал злому Лёшке. — Я тебе уже говорил, чтобы ты Женю не трогал!

Вторая фигура была мне знакома. Увидев, как кулак Зорина без предупреждения прилетает в лицо Державина, я ускорила шаг. Ёп твою мать! Этого ещё мне не хватало. Крикнуть? Да толку то! Этих петухов сейчас разве что наряд полиции расцепит.

Державин ответил чётким ударом под дых. Да так, что Зорин скатился с невысокого крылечка. Идиоты! Бросилась вперед, с бешенством следя, как Максим спустился по двум ступенькам, к лежащему Алексею.

— Вставай, сука, вставай и дерись, как мужик! — злой голос Максима меня напугал. Я никогда не слышала в нём столько ненависти.

— Хватит! — закричала я, но меня оставили без внимания. Поднявшийся Зорин замахнулся и попытался ударить Максима, но Державин его опередил.

Запыхаясь, подлетела к этим сумасшедшим в тот момент, когда Лёшка прижимал руку к окровавленному носу.

— Женя? — меня, наконец, удостоили вниманием оба мужчины.

— Пошёл. Вон, — чеканя слова, процедила сквозь зубы, обращаясь к Державину.

— Женя, — выдохнул он, видимо собираясь опуститься до объяснения. Но эти объяснения мне никуда не упёрлись.

— Убирайся!

Повторять в третий раз не пришлось.

— Я тебя предупредил, Зорин, — вдруг обернувшись, выдал Максим и с видом победителя направился к своей машине.

Теперь была очередь Лёшки отвечать за содеянное.

— Жить будешь? Покажи нос.

— Ерунда, — скривился Зорин. — Не в первой. Идём.

— А травмпункт? — не поняла я.

— Что я не видел в твоём травмпункте? Само заживёт.

«Мерседес» Державина с визгом шин сорвался с места, я же даже не обернулась. Петухи, мать их за ногу. Антошка приучил меня не лезть в мужские разборки — ненароком и тебе ведь попасть может. Разгоряченные мужики, глаза которым затмил пыл «битвы», совершенно не соображают, на кого кулаками машут. А причины… причины сего балагана, кажется, мне были ясны, хоть и банально глупы.

Вот только из-за меня не дрались. Ну как, не дрались… как за женщину. А так, в детстве, бывало, что мальчишки не могли что-то поделить, связанное