– Макс! Марианна, – уже громче зову я и делаю шаг вперед, выходя из-за перегородки, между коридором и кухней.

– Доброе утро, мам! – бросая на меня короткий незаинтересованный взгляд, выбивающий почву из-под ног, заявляет Мари.

– Доброе утро, – даже не повернувшись ко мне, произносит Макс, отправляя меня в материнский нокаут.

Что это за? Почему родным детям наплевать на меня?

– Доброе утро, миссис Мерсер, – с дружелюбной улыбкой, обращается ко мне Даниелла, попутно щелкая Макса по носу, и, вызывая у ребенка искреннюю улыбку. – А мы тут блинчики готовим перед дошкольными курсами. На всех.

– Какие молодцы, – уязвленным тоном произношу я, стараясь справиться с дикой ревностью к собственным детям, что мгновенно овладевает материнской душой.

Это мои дети.

Дети, которых должна воспитывать я, и только я. Видеть их в компании другой женщины – такая себе, «радость». Даже во сне. – Безумно аппетитно выглядит, – подхожу к барной стойке, пытаясь поймать на себе хотя бы один заинтересованный взгляд дочери.

– Марианна, ты и так красавица. Не нужно смотреть в зеркало каждые две минуты, чтобы помнить об этом, – тихо замечаю я, обращаясь к Марианне, и встаю позади дочери, опуская ладони на её хрупкие плечи. Девочка замирает, наши взгляды встречаются в отражении. Мари бросает на меня полный обиды детский взгляд, отчего мое сердце получает ещё одно ножевое ранение. Не понимаю…дети не любят меня?

– Эм, вы сегодня в хорошем настроении, не правда ли? – замечает Даниелла с явным намеком на то, что обычно я не так дружелюбна и приветлива, как сегодня.

– В замечательном. Как и всегда, – опускаюсь к Марианне и разворачиваю её к себе, чтобы наши взгляды находились на одном уровне.

Долго смотрю в широко распахнутые глаза девочки, взирающие на меня с опаской, недоверием. Мари смотрит на меня так, словно не знает чего ожидать от сумасшедшей мамашки. И, судя по тому, какую жесть творит героиня моего сна в моё отсутствие, я заслуживаю осуждающий взгляд Марианны. Тяжело с этим смириться, нереально это понять и принять, но факт остается фактом: я не могу воспринимать эту жизнь, как ненастоящую и хочу так много всего исправить. Начиная отношениями с детьми, заканчивая расстановкой точек и многоточий в нашем безумном любовном треугольнике с Дэймом и Лиамом.

Прямо-таки неумирающая классика, мое подсознание откровенно издевается надо мной: борьба двух родных братьев, так не похожих друг на друга, не поделивших одну женщину. Одну ли? Я уже в этом не уверена…боюсь, пора признать, что каким-то образом моим телом овладевает какая-то стервозная, ненормальная девица, которая шесть лет назад изменила Дэймону в день нашей свадьбы, а все эти годы строчила романы и вела типичную для «светской львицы» жизнь и наплевательски относилась к моим детям. Или мы с этой женщиной погружаемся в один сон на двоих и делим его между собой. Черт возьми уму непостижимо, какой-то фантастический бред. А у вас какие варианты?

– Милая, послушай меня. Ты лучше всех твоих самых любимых принцесс вместе взятых. Я очень тебя люблю, – мне кажется, ещё чуть-чуть и мое сердце просто разорвет от прилива теплых волн, что переполняют его. Глаза Марианны в ответ округляются, в то время как мои наполняются слезами.

– Аманда, ты в порядке? – вместо ответного «я люблю тебя, мамочка» выдает дочь. Её голос похож на звон колокольчиков. В девятилетнем возрасте он немного другой, и так приятно вновь увидеть Мари такой маленькой. Мне даже жаль, что здесь Анна и Макс не во младенческом возрасте, несмотря на то, что мне было очень тяжело, когда они были совсем крохами. Быть матерью близнецов очень непросто. Умножьте все тяготы декрета на два. И все же это был особенный период, полный привыкания и изучения друг друга, абсолютной синхронизации с маленькими частичками меня. Каждый этап взросления твоего дитя – волшебное время, которое никогда не повторится. Может, это и хотят сказать мне мои осознанные сны? Что я все-таки должна вернуться в реальность и ценить каждый миг со своей семьей, а не витать в облаках и не мечтать о сильном мужчине, кто будет моей опорой, щитом, поддержкой, возьмет за нас всех ответственность? Диванная версия Лиама никогда таким не будет, я даже не стану утешать себя тщетными надеждами на то, что человек изменится.

– Почему ты называешь меня Амандой, Мари? – слышать, как родная дочь называет тебя именем, особенно не твоим, а всего лишь псевдонимом – довольно тяжело. Звучит так, словно я не её мама, а чужая посторонняя женщина.

– Ты сама попросила нас так тебя называть, – с вызовом заявляет Макс, отвечая за Марианну. Я перевожу взгляд на сына и, отпуская руки Мари, поднимаюсь с колен и крепко обнимаю его со спины, целуя в макушку. Несмотря на то, что первые две секунды я чувствую насколько агрессивно и настороженно по отношению ко мне настроен сын, спустя пару мгновений его мышцы постепенно расслабляются.

– Мама. Зовите меня мама. Мое имя Ария. Аманда всего лишь псевдоним, – не знаю, как правильно объяснить детям то, что теперь всё будет по-другому. – Я хочу попросить у вас прощения. Если была невнимательна к вам или делала больно. И пообещать, что с этого дня все будет иначе, – губы Даниеллы трогает искренняя улыбка. Несмотря на то, что я жутко ревную детей к Дени, неприязни к няне я больше не испытываю. Она производит впечатление действительно хорошего человека, который все это время моего «беспамятства» заботилась о Максе и Мари.

– А мы поедем к океану всей семьей, как ты нам обещала? – подпрыгивает вдруг Мари, хлопая в ладоши.

– Как папа скажет. Для начала можно устроить пикник в парке, – нервно выдыхаю я, понимая…что с Лиамом у нас предстоит серьезный разговор. Я, честно, не знаю, что мне делать.

Во-первых, я не уверена, что хочу давать показания против Дэймона. Скорее, уверена, что не хочу. Да, он избил моего мужа до полусмерти, когда увидел, как его любимая женщина трахается с братом. Здесь я вижу полное соответствие Эйдана с Дэймоном – не сомневаюсь, что Эй поступил бы точно так же, если бы кто-либо дотронулся до меня хоть одним пальцем с сексуальным подтекстом, что уж говорить о полноценной измене. От мужчины, что не приемлет полутонов во всем и имеет только два уровня настроения «штиль» и «десятибалльный цунами» невозможно ожидать другой реакции. К тому же всю эту грязную историю Лиам хочет достать со дна исключительно для того, чтобы помешать брату встать у него на пути к своим личным целям, иначе почему он не взялся за это дело раньше?

Трудно сказать, кто прав, а кто виноват в этой ситуации. Наверное, я – девушка, которая и стала яблоком раздора в тот день, или та дьяволица, кто овладевает мной и творит все эти жуткие вещи. Или их всё-таки творю я, а потом ничего не помню, по какой-то неведомой мне причине.

Во-вторых, я не уверена в своих чувствах к Лиаму, и в том, что он способен сделать меня по-настоящему счастливой, если вдруг все происходящее – не сон, а реальность. Конечно, многие на моем месте сохраняют брак ради детей, даже когда чувства остывают. Но во мне нет этой жертвенности несмотря на то, что я безумно люблю Макса и Мари и хочу, чтобы они были счастливы.