Катя наотмашь хлестнула его по лицу.

— Убирайся!

Она побежала бы от него прочь, но выражение боли, застывшеев изумрудных глазах, остановило ее.

— Прости! — Одновременно произнесли они и умолкли, глядядруг на друга.

Вильям первым отвел взгляд, в голосе его слышалось искреннеераскаяние:

— Катя, я идиот. Не знаю, что на меня нашло... Просто, когдастража сообщила о проникновении в подземелье с курсом на Тартарус, когдаобнаружил письмо у тебя в комнате, я, я... — Он надолго замолчал, а потомнеожиданно признался: — Я завидую ему. Он ведь ничего не делал, чтобы заслужитьтакую любовь и преданность! Но ты готова снова безрассудно прыгать из окна иложиться под поезд ради него. Почему?

— Почему! Почему! Почему! — измывалось эхо.

Если бы она знала, то непременно ответила бы ему и себезаодно.

— Любовь — это когда разочарование от напрасного ожиданиятак горестно и болезненно, что кажется, будто саму душу защемило скрипучейдверью. Мою защемило, — все что она смогла сказать.

Вильям удручено кивнул.

— Я знаю... какая любовь.

Катя тронула его за локоть.

— Возвращайся. Не волнуйся обо мне, это мой выбор. Ясправлюсь.

Он улыбнулся и осторожно погладил ее по голове, какмаленькую.

— Неужели ты в самом деле думаешь, я могу бросить тебя тутодну?

— Но как же...

— Я передал правление Георгию, знал, что не уговорю тебявернуться. — Он вынул из бокового кармана сумки сложенную бумагу и развернул. —Тебе необходима карта.

Девушка взяла ее и с изумлением уставилась на огромную схемуподземных ходов.

— Вот это да! Где же находится Тартарус? Нам еще далеко?

Вильям посмотрел на нее так, словно увидел привидение.

— Ты не знаешь, где находится Тартарус даже примерно? — недоверчивоспросил он, сверля ее взглядом.

Катя задумчиво наклонила голову так, что волосы скатились поплечу, и брякнула наугад:

— В Тибете?

Вильям забрал у нее карту, сложил и убрал в карман. Затемвзглянул на девушку и со вздохом произнес:

— В Антарктиде.

* * *

Анжелика жадно отпила из пластмассового бокала,предложенного Павлом, и яростно прошептала:

— Как же он мне надоел!

— Спокойствие. — Холодный приподнял свой бокал. — Однимбольше, одним меньше, какая в сущности разница?

Девушка смиренно опустила ресницы.

— Он вечно мешается под ногами. Терпеть его не могу! От егоположительности меня тошнит!

— Не тебя одну, — хмыкнул Павел. — Подписывая указ оназначении, Лайонел подписал смертный приговор своему братцу!

Анжелика одарила собеседника улыбкой.

— Разделаемся и с ним, и с девчонкой!

Холодный тихо рассмеялся.

— Двойные похороны!

Девушка брезгливо оглядела стены тоннеля и ткнула ногтем вкарту, которую Павел держал перед собой.

— Полагаю, они двинутся через Москву.

— Вряд ли, — возразил Холодный. — Скорее Вильям поведет еевдоль Балтийской лужи.

Анжелика закатила глаза.

— Это бессмысленно! Они выберут самый короткий путь. У нихнаверняка есть план пещер. — Девушка провела по карте ногтем от Петербурга доТулы и сообщила: — Мне известно, что около двадцати лет назад между Тулой иВоронежем произошел обвал. Кого-то завалило.

— Предлагаешь вытащить беднягу из-под завалов? — усмехнулсяв усы Павел.

Девушка вскинула брови, дивясь несообразительности своегоспутника.

— Нет, вообще-то я предлагаю устроить несчастный случай длянашей парочки!

Павел положил руку ей на талию и наклонился к шее, нодевушка ледяным тоном напомнила:

— Удовольствие имеет свою цену, не забывай.

* * *

Вильям смотрел на затылок идущей впереди девушки, ивоображение прокручивало перед глазами одну и ту же сцену неудавшегося поцелуя.

Молодой человек старательно переводил взгляд на землю,стены, потолок, лишь бы не видеть перед собой пышные длинные волосы в мелкихколечках, до которых ему так хотелось дотронуться.

Мучительность нестерпимого желания поцеловать кого-то противволи состояла в том, что миг — он растает, как ледяная скульптура по весне, неуспеешь оглянуться, а в объятиях мокрая пустота.

Катя обернулась и весело попросила:

— Расскажи что-нибудь!

— Все-таки нам следовало через Литву идти, — проворчалВильям.

Она засмеялась.

— Мы пойдем самым коротким путем! Не хочу прийти вАнтарктиду где-то к своей пенсии!

— Безопасность важнее! — молодой человек вздохнул, решив,что больше не станет убеждать. Он уже сам напоминал себе строгого папочку. Комутакое вообще понравится? Может, она не считала его интересным именно поэтому?

— Вильям, а расскажи, каким Лайонел был в детстве! —воодушевленно воскликнула Катя.

— Исчадием ада, — коротко охарактеризовал молодой человек.

Девушка задорно посмотрела на него через плечо.

— Подр-ро-обнее!

— Даже не знаю, что рассказывать. — Вильям призадумался. Емуникогда не нравилось обсуждать брата, но и Кате отказывать не хотелось, поэтомуон сказал: — Помню, был однажды случай... Отец впервые взял нас на охоту. У насс братом уже были собственные лошади... на самом деле у Лайонела рано появилсяконь, матушка всегда потакала всем его прихотям. В тот день мы выследилимолодого оленя. Лайонел тогда натянул уже тетиву, но отец предложил емууступить мне.  А я...

Катя обернулась.

— Подожди-подожди, угадаю! Расплакался и убежал?

Вильям хмыкнул.

— Я встретился взглядом со своей жертвой. Ты виделакогда-нибудь оленьи глаза? Они трогательные и печальные одновременно, в нихможно увидеть лес, как в зеркалах. От одной мысли, что я должен убить этосущество, мне стало дурно. Я хотел слезть с лошади, а олень услышал меня,навострил уши и... и Лайонел, ни у кого не спрашивая, прицелился и выпустилстрелу. Та угодила оленю прямо в глаз и убила. Пока меня выворачивало в кустах,а отец пытался напоить меня водой, Лайонел стоял над оленем и смотрел насодеянное, как мне показалось, без единой капли жалости.

Вильям ждал, что скажет Катя, но та почему-то молчала, и онпредложил:

— Рассказать еще?