— Отель «Парквей» отменил мое собеседование.

— Что?! Просто так?

Лив бросила телефон на стол.

— Это Ройс. Он занес меня в черный список.

Она говорила жестким тоном, но чувствовала себя слабой. Лив выдвинула табурет из-под стола, села и опустила голову на руки.

— Избавь меня от страданий.

Рози погладила ее по спине.

— Все наладится, дорогая.

На удивление, эти простые слова Лив немного успокоили. Она встала и положила голову на плечо Рози.

— Спасибо. Мне это было нужно.

— Всегда пожалуйста, дорогая.

Мак опоздал на завтрак с ребятами. На пятнадцать минут. Спал он плохо, чувствовал себя ужасно, а судя по молчанию и шокированным взглядам, когда садился за их обычный столик, и выглядел дерьмово.

Они уставились на него, не донеся кофейные чашки до рта.

— Что? — огрызнулся он, беря свою чашку.

— У тебя все нормально? — спросил Гевин.

— Отлично.

— Ты небрит, — сказал Дэл.

Мак провел рукой по щетине и вздрогнул, когда пальцы тронули больное место, где кулак врезался в кость.

— Проспал.

Когда подошла официантка, чтобы подлить им кофе, Мак вспомнил, что так и не снял солнечные очки. Он положил их на стол. Парни дружно ахнули.

Русский приложил ладонь к его лбу.

— Ты умираешь?

Мак отбросил его руку.

— Что за ерунда? Нет, говорю же. Плохо спал.

— Ты поэтому сегодня урод?

— А ты не мог бы тщательнее выбирать слова? — спросил Мак.

Русский пожал плечами.

— Я хоккеист.

Это действительно многое объясняло.

— Я не урод. Просто устал.

— Но ты какой-то уродливый. Вот глаза. Очень красные.

— Отвали.

— Мы имеем в виду, что обычно ты выглядишь не настолько ужасно, — сказал Малколм.

Мак показал средний палец всему столу.

Гевин пожал плечами.

— Вообще-то я рад, что ты дерьмово выглядишь. Хоть раз я буду самым красивым из группы.

— Все равно ты не самый красивый, — сказал Мак. — Теперь Малколм у нас главный красавец.

— Перестаньте, — сказал Дэл. — Оба вы симпатяги.

Мак взял меню, хотя знал его наизусть, и спрятал за ним лицо. Идиоты. Они тоже выглядели бы уродами, если бы пережили самый изумительный поцелуй за всю свою жизнь, а потом та женщина сказала бы им, что поцелуй не повторится, и ушла.

— Я сегодня пригласил к нам одного человека, — сказал он.

— Кого? — спросил Дэл.

Как по сигналу, дверь открылась, и вошел Хоп.

Малколм проследил за направлением взгляда Мака.

— Ни хрена себе! — выдохнул он.

— Признаться, я не был уверен, что он придет.

Хоп осматривал зал, пока не заметил их столик. Мак помахал рукой. Хоп насупил брови и похромал к ним.

— Понятия не имею, что я здесь делаю, — проворчал он, усаживаясь.

— Ты, наверное, всех помнишь, — сказал Мак.

Хоп кивнул.

— Обычно мы проводим для новичков что-то типа вводного курса, но сегодня у нас нет на это времени, — продолжал Мак. Он протянул через стол экземпляр «Защитника». — Вот наша текущая книга.

Хоп разглядывал обложку, но в руки книгу не взял.

— Уже жалею, что пришел.

— Ты быстро уловишь суть.

Снова подошла официантка, чтобы принять заказ. Мак сверкнул улыбкой, но она никак не отреагировала. Проклятье. Видимо, сегодня он и правда урод.

Как только она ушла, Дэл подался вперед с выражением «ну, приступим».

— Кто-нибудь читал?

— Я немного почитал, — ответил Гевин. — Книга совершенно отстойная.

— Ты впервые читаешь романтический саспенс, — раздраженно заметил Мак, направляя на Гевина всю злость из-за вчерашней катастрофы. — Нельзя судить о книге по нескольким главам.

— Она его терпеть не может, — возразил Гевин. — Может, я и не читал столько любовных романов, как вы, ребята, но это совсем не похоже на хорошее начало отношений.

— Продолжай читать. Ты не можешь судить о сюжете, пока не дочитаешь все до конца.

— Дай Гевину высказаться, — сказал Дэл. — В этом клубе мы ценим все мнения.

Гевин ухмыльнулся.

— Спасибо, Дэл.

Мак показал ему средний палец.

Гевин ответил тем же.

Дэл вздохнул и пробормотал:

— Я сдаюсь.

— Короче, — сказал Гевин. — Вот вы всегда говорите о том, что в любовных романах феминистские темы… Но что феминистского в том, что женщина не имеет права голоса в принятии решений о своей собственной безопасности?

— Они сейчас делают то, что для нее лучше всего, — проворчал Мак.

— А кто он такой, чтобы решать, что для нее лучше?

— Но в этом суть книги, — возразил Мак. — Они должны научиться доверять друг другу и вместе преодолеть все невзгоды, которые автор придумал для них в начале книги.

— Зачем вообще писать книгу, которая ставит женщину в такое положение?

— Может, потому, что такое дерьмо происходит в реальной жизни? Женщины постоянно попадают в беду, и случается это обычно потому, что остальные мужчины отводят глаза.

— Так это метафора? — спросил Малколм, поглаживая бороду. — Интересно. Никогда раньше об этом не задумывался.

Мак пожал плечами.

— Я к тому, что если мы надеемся положить конец насилию против женщин, то сделать это должны именно мы. Нам нужно приструнить своих же собратьев.

Хоп простонал.

— Что-то хочешь добавить, Хоп? — спросил Дэл.

— Ага. Чтение этого дерьма превратило вас в неженок.

Он взял книгу и перевернул ее.

— Или, может, ваше поколение было чересчур жестким, — сказал Мак.

Хоп ощетинился, и Малколм поспешил предотвратить ссору:

— Мак только хочет сказать, что вас воспитали с верой в определенный тип мужественности…

— Мой тип мужественности — ползти через вьетнамские джунгли под пулями, когда ты еще не родился.

— И мы ценим вашу службу Родине. Однако мы говорим, что ваш тип мужественности связан с пренебрежением к женщине. И от этого никому не лучше.