– А ведь он даже не понимает, – проговорилМайданов сочувствующе, – что самое лучшее, это сменить бы имя, а то ивнешность, залечь где-нибудь на дно и доживать свои дни, стыдясь признаться,кто он есть. Так нет же, то и дело рвется к микрофону! А его еще о чем-то спрашивают…чтобы посмеяться, да?

Я заметил, что все переглядываются. Вроде бы бесспорно, ночто-то в этом есть и ядовитое, ибо на пост президента США как раз тоже избралиточно такое же полнейшее ничтожество. Причем в США дело еще серьезнее: там всамом деле избрали открытым честным голосованием, а не так, как избиралиГорбачева: одного из… одного. Избрали того, кого считали… ну, самым подходящимбыть президентом. И все обозреватели: правые и левые, фашисты и демократы,радикалы и консерваторы – сходятся во мнении, что это самый никчемный президентза всю историю страны, а по развитию интеллекта уступает сборщику мусора.

– Знаете, – сказал Пригаршин сухо, он смотрелперед собой, демонстративно не замечая Лютового, – не надо никакиханалогий. Ничтожество их президента говорит о том, что американский народ вовсене нуждается в сильном руководителе! Он сам силен, здоров… как физически, так ипсихически…

Бабурин вклинился радостно:

– Ага!.. А какую круть производит?.. В смысле, его страна?Он же как задвинул со своей программой развития поддержки движенияболельщиков!.. Не задвинул, а прям засадил по самые помидоры. Бабок кинул, какна создание стратегической обороны, во!

Пригаршин не сообразил, что Бабурин союзник, сказалраздраженно:

– Ну как же вы не понимаете? Как вы не понимаете? Да,США производит и дрянь, кто спорит?.. Так не берите дрянь, а берите толькохорошее. Ведь не спорите же, что там что-то делается и хорошее? Так вот беритетолько хорошее!

Бабурин хлопнул ладонью по столу, захохотал.

– Дык берем! Обеими руками!.. В США в самом делепростой народ правит!.. И все делается для простого народа! Бравлин, разве нетак?

Я поморщился от такой юсовской жизнерадостности. Майдановтоже поморщился, но, сглаживая разговор, сказал торопливо:

– Да-да, надо брать только хорошее! А на плохое, оноесть у каждого народа, обращать внимания не стоит. И тогда оно тихо отомретсамо. Как говорит наш доблестный болельщик, откинет копыта. Не так ли, Бравлин?

Я кивнул:

– Да, конечно, вы совершенно правы. Надо брать хорошее,а на плохое не обращать внимания. Вот прогуливаетесь по улице с дамой, ведетебеседы о высоком искусстве, а навстречу идет изящный такой господин, которомуприспичило. В трех шагах от вас он расстегивает штаны, садится на тротуар исрет. Прямо на асфальт, в духе всяческих свобод. Вы осторожно обходите его сего зловонной кучей и говорите даме, что у этого господина хорошо начищенытуфли и правильно повязан галстук. Надо и мне, мол, не забывать чистить туфли,а то забываю, увы, забываю…

Бабурин заржал, Лютовой сдержанно усмехнулся.

Майданов сказал глубокомысленно:

– Вы хотите сказать, что мир теперь настолько тесен,что любая страна отвечает не только за свою внешнюю политику, но и за то, чтоона производит, так сказать, только для себя?

– А разве не так? Ведь уже стало хорошим тономвмешиваться в дела других стран, что совсем недавно считалось недопустимым! Такназываемое мировое сообщество, а на самом деле – одна Юса, бомбило Ирак,Югославию, сейчас в России… Точно так же мировое сообщество вправе потребоватьот Юсы, чтобы она не плодила ту дрянь, что грязным потоком льется во всестраны. Правда, для этого мировое сообщество должно стать в самом деле мировымсообществом, а не шайкой шакалов возле Шер-Хана. И побыстрее навести порядок усебя со всякими там наркоманами, гомосеками…

Майданов поморщился.

– Никто уже давно не говорит «гомосеки», –упрекнул он мягко. – Образованные люди говорят: «геи». Или – «голубые».

Я пожал плечами, разговор беспредметен, а Лютовой сказал сехидцей:

– Если вы так говорите, вы тоже гомосек… Да-да, «гей» –всего лишь аббревиатура из слов «good as you», то есть «такой, как ты».Вообще-то и надо бы, как всякую аббревиатуру, прописными буквами, а во-вторых,всякий, кто называет гомосека геем, тот признается тем самым, что и он тожегомосек.

Майданов все еще старался смотреть с превосходством иукоризной, но, похоже, грубый Лютовой сумел подловить его на истинном смыслепочти что общепринятых слов.

Я подумал, брякнул:

– Кстати, всякий, употребляющий слово «гей», даже вотношении к себе, оскорбляет одновременно и вас, называя вас педерастом!..Ведь, если он сам такой же, как и вы…

Бабурин посмотрел на одного, на другого, заявил гордо:

– Ты прав, это оскорбление. Если услышу где слово«гей», сразу буду в пятак! Без базаров.

– Ну что вы такое говорите, – сказал Майдановплачущим голосом. – Вроде бы культурные люди… А культура как раз иотличалась тем, что… э-э… свободничала в таких делах. Это рабоче-крестьяне недопускают гейства, у них психика чересчур проста, но демократы, либералы – имже просто положено быть геями!

Лютовой подмигнул Бабурину и сказал веско:

– И «голубыми» их звать как-то в лом. Из-за этихизвращенцев уже и небо боишься назвать голубым! Не-е-е-т, я – суперпуператеист,но Господу Богу от меня персональный поклон и свечка при случае за то, чтозамочил сразу два города с гомосеками! Вот это по-нашему! Вот это без соплей ислюней!

Я послушал с любопытством, предложил:

– Когда у вас очередной съезд партии? Советую партийныйбилет за первым номером вручить Господу Богу. Это, кстати, поднимет вашрейтинг. Многие увидят, что ваши позиции почти во всем совпадают.

Лютовой посмотрел с уважением.

– А это идея, – сказал он медленно. – Черт,как нам не хватает в нашем движении таких людей… с идеями! Вы еще не надумали?

Я развел руками, сказал уклончиво:

– Правда, тот Бог был… этот… жидовский.

Лютовой задумался, сказал досадливо:

– А, черт… я ж забыл!.. Хотя ладно, объявим егоиудейским. Объясним, что к нынешним жидам никакого отношения не имеет. Вот емуи вручим.

Майданов повернулся к Пригаршину:

– Что новенького у вас?.. В вашем правозащитномобществе?

Пригаршин зыркнул с подозрением на меня, буркнул:

– Выиграл в суде один процесс… но результатомнедоволен. Вместо наказания обвиняемый был скрыто поощрен… так я это называю!Потому я сейчас готовлю обращение в Гаагский суд.

Лютовой холодно поинтересовался:

– А что, Гаагский трибунал теперь принимает и заявленияотдельных граждан?

– Не трибунал, – ответил Пригаршин победно. –Создан еще и Международный суд, куда могут обращаться простые граждане разныхстран. Решения того суда обязательны к исполнению.