Тем не менее Милославская решила, что во что бы то ни стало привидевшееся место надо отыскать и выяснить, что за «штука» таилась на дне ямы.

Поначалу она попыталась строить собственные соображения насчет того, чем могла оказаться территория, явившаяся ей в видении. На ум приходило: завод, оптовый склад, автомастерская… Тут же Милославской овладело сожаление о том, что она никогда не питала любопытства к таким местам, иначе они удерживались бы в ее памяти. Она многое перебирала в голове, но вспоминающееся не совпадало с тем, что она видела.

— Позвоню Руденко, — решила она после ряда неудачных раздумий.

Конечно, Милославская знала, насколько он скептически относится к ее методам расследования. Но иного, кроме правдивого, объяснения источника данных об оружии, она не находила. К тому же, насколько гадалка поняла, Семен Семеныч находился как раз в том положении, когда человек хватается даже за соломинку. Этой соломинкой для него на данный момент и мог бы стать Янин рассказ об итогах последнего гадания. Ведь сейчас, в период «смуты», разоблачив какого-нибудь владельца незаконно хранящегося оружия, Три Семерки мог быть хоть сколько-нибудь реабилитирован в глазах своего шефа. Таким образом, сотрудничество, как казалось Милославской, обоим им снова играло на руку.

* * *

— Алло! Семен Семеныч? Жив? — посмеиваясь, кричала Милославская в трубку: Три Семерки было плохо слышно.

— Почти, — вздыхая, ответил Руденко.

— Как добрался?

— Нормально.

— А дома как? — несколько осторожно спросила Яна.

— Ничего, порядок, — повеселевшим голосом ответил Семен Семеныч. — Кстати, ты моя должница: мне утром за двоих оправдываться пришлось.

— И как? — поинтересовалась гадалка результатом руденковских попыток.

— Н-ну-у-у, — многозначительно протянул Три Семерки, — небольшая нотация насчет нанесенного здоровью вреда и… большой привет в твой адрес.

— Значит, мы прощены? Твоя жена — чудо! Сема, и все-таки в жизни тебе несказанно повезло…

— Повезло в любви — не повезло с шефом, — удрученно парировал Руденко.

— Ну, это дело поправимое, — оптимистично заявила Милославская.

— Ты на что-то намекаешь? — оживился Три Семерки.

— Можно сказать и так, — Яна переменила положение тела, поджав под себя ноги и откинувшись на спинку кресла.

Семен Семеныч знал, что, если произошла такая заминка во время Яниного повествования, она должна была непременно чем-нибудь его огорошить. К этому он привык — так было почти всегда, но ждать слов подруги в такой ситуации видавший виды капитан милиции без волнения все же не мог.

— Ну? — кашлянув и по привычке погладив ус, нетерпеливо произнес он.

— Знаешь, — несколько задумчиво произнесла Яна, — наверное, это не телефонный разговор. — Лучше нам встретиться. Тебе все равно за машиной в наш край заезжать, вот и заскочишь.

— Хе, — посмеиваясь, ответил Семен Семеныч, — я машину-то уж забрал. С утра. Рано.

— А чего не заехал? — удивленно протянула Яна.

— Будить тебя не хотел.

— Ну тогда через час я буду в кафе «Василиса» на Проспекте. Жду тебя там, — мгновенно решила Милославская. — О кей?

— Ну, Янка, ты как всегда!

— Согласен или нет? — не дала ему договорить гадалка.

— Нет, — посмеиваясь, игриво ответил Руденко. — Куда ж я от тебя денусь-то?!

Семен Семеныч вдруг резко переменил тон и тихо спросил:

— Что-то серьезное?

— Я когда-нибудь беспокоила тебя по пустякам? — ответила Милославская и положила трубку.

Через пятнадцать минут она уже была готова. Оставалось только покормить как следует Джемму. Яна вполне предполагала, что в предстоящем деле могут понадобиться ее силы, а потому собака должна была быть в форме.

Джемма, радостно предчувствуя свое участие в хозяйкиной деятельности и будучи уставшей от пассивного времяпрепровождения, торопливо поглощала шарики корма и вопросительно то и дело поглядывала на Милославскую, как бы спрашивая, дает ли она ей еще время или уже пора идти.

Яна потушила везде свет, выключила из розеток все электроприборы, перекрыла газ, по-боевому перекинула сумку через плечо, и кивнула собаке на выход. Та величаво повернулась и важной поступью, зная, что Яну задержит еще закрывание замков и засовов, пошла вперед.

Несколько десятков минут в такси, и Милославская была невдалеке от назначенного места. Она расплатилась с водителем и торопливо (час с момента разговора с Семеном Семенычем уже истек), потуже натянув поводок, удерживающий Джемму, зашагала по Проспекту. Дождь уже прекратился, лишь слегка прибив пыль и испортив некоторым настроение.

Проспект Кострикова — в народе его называли просто Проспектом — был одной из главных улиц города. По ней запрещалось автомобильное движение, и горожане с удовольствием предавались тут гуляниям. На каждом шагу кафе, магазины, бары, казино, салоны красоты — от обилия вывесок просто рябило в глазах, и заскучать здесь было просто невозможно…

Джемма шла чуть позади Милославской, и люди расступались, приближаясь к ним, пораженные размерами Яниной любимицы и ее грациозностью. Проспект шумел своим многоголосием: звякали колесами тележки, толкаемые пьяными грузчиками, в киосках с аудиопродукцией грохотала музыка, что-то выкрикивали владельцы многочисленных лотков, нищий слепой пытался заработать на кусок хлеба своим надрывным пением под гармошку; людские голоса сливались в одно целое с цокотом тысяч дамских каблучков, создавая ни с чем не сравнимый гомон и гул. И если бы кто-то взглянул на все это откуда-то сверху, то наверняка сравнил бы увиденную картину с ульем или муравейником, в котором чья-то случайно закончившаяся жизнь ничего не значила. Пахло хот-догами и горелыми чебуреками…

У Милославской с Проспектом были связаны свои воспоминания, и не только личные, но и профессиональные. Эта улица являлась, конечно, культурным центром. Но каждый горожанин прекрасно знал, что расследование многих уголовных дел приводило сыщиков именно сюда. Поэтому некоторые называли Проспект и криминальным центром тоже.

Еще издалека гадалка увидела Руденко. Он был уже взволнован ее опозданием и ходил мимо «Василисы» из стороны в сторону, без конца поглядывая на часы. Джемма, заметив знакомый силуэт, радостно гавкнула. Семен Семеныч сразу поднял голову, остановился и, нервно подергивая коленом, стал дожидаться окончательного приближения Яны.

— Ну ты чего? — протянул он вместо приветствия и снова посмотрел на часы.

— Место занял? — не отвечая, озираясь по сторонам, спросила гадалка.

— Вон, — кивнул Руденко в сторону свободного стола, стоящего среди других, около кафе, на улице, под навесом. По просьбе Семена Семеныча, на стол официанты выставили табличку «Стол заказан».