— Прости, Сема, — Яна затушила сигарету, — я действительно не в духе. Не идет дело и все! Понимаешь, обидно до смерти! Решила друзьям помочь, а тут фигня такая… Лучше бы и не бралась! Но ведь друзьям не отказывают! Очередная моя попытка размотать клубок закончилась неудачей… — удрученно подытожила Милославская и потянулась за новой сигаретой.

Руденко немного помолчал, задумавшись, а потом вдруг, видимо придя к выводу, что Яна нуждается в утешении, задорно воскликнул:

— Ничего-о! — Три Семерки бойко хлопнул подругу по плечу. — У тебя все дела всегда — несмотря ни на что — заканчиваются успешно, — заговорщически прошептал он, наклонившись к ее уху. — Чего нос-то повесила?

— Эх, Се-ома, — протянула, вздыхая, Милославская, и губы ее слегка тронула улыбка. Она положила голову ему на плечо. — Если бы твои слова оказались правдой… — с вновь нахлынувшей грустью произнесла она через несколько секунд.

— Слушай! В конце-то концов! — с шутливым укором воскликнул Семен Семеныч. — Разве это проблема? Тебе бы вот мои… — вдруг сменив тон, произнес он.

— Что у тебя опять? — подняв голову, несколько лениво спросила гадалка.

— Убийство… На нашей территории…

— А чем, собственно, «твое» убийство отличается от того, что расследую я? — возмущенно произнесла гадалка.

— Тем, что у меня шеф… — понурив голову, заключил Семен Семеныч.

— О боже! — откинув голову, тихо сказала гадалка. — Как это знакомо…

— Знакомо, — усмехнулся Три Семерки. — Да это не человек, это зверь! Машина! Агрегат! У-и-у-а… — не договорил он, не найдя подходящего слова.

— Странно, мне он всегда казался душкой, — с явной иронией в голосе заметила Милославская, вспомнив, как шеф Руденко пытался однажды за ней ухаживать.

— Да это волк в овечьей шкуре! — разгоряченно крикнул Руденко, начиная краснеть от негодования.

— Ладно, ладно, успокойся, — прервала его гадалка. Знаю я, какой он…. Наслышана уже.

— Нет, ты не знаешь, — беспомощно протянул Три Семерки. — Ты даже представить себе не можешь! На этот раз он превзошел все наши самые жуткие опасения: грозится всех поувольнять, если не раскроем дело, — пожаловался Семен Семеныч.

— Ого! И насколько это возможно? — с улыбкой спросила Милославская. — Разве это в первый раз, а, Сема? — утешила она Руденко, слегка приобняв его.

— Так он не орал никогда, я тебе говорю! — стряхнув руку подруги, раздраженно заметил Руденко и снова вытер пот.

— Видать, не обычный человек, этот убиенный… — ухмыльнувшись, предположила гадалка.

— Кладоискатель какой-то, что ли… — поморщившись, сказал Три Семерки.

— Кто-о?!

— Да активный деятель из клуба кладоискателей, черт бы его побрал!

— Какого еще клуба? — всерьез заинтересовалась Милославская.

— Ну у вокзала, не знаешь, что ли? «Деньга», по-моему, называется.

— «Монета», может быть?

— Ну «Монета», какая разница.

— Разницы никакой, — задумчиво проговорила Яна, вспоминая вывеску на двухэтажном старом особняке, мимо которого она довольно часто проезжала до своего переселения в Агафоновку.

Яна была всерьез удивлена словами Руденко. Само название «Монета» на самом деле было ей знакомо, но что под ним функционирует клуб кладоискателей, и что такой вообще возможен в двадцать первом веке, она и представить себе не могла.

— И как ты считаешь, они правда клады находили или только искали? — спросила она Семена Семеныча.

— Кто их знает. Хотя, наверное, находили. Иконки там всякие, посуду, может, старинную…

— Иная иконка дороже сундука с золотом стоит, — с усмешкой сказала гадалка.

— Бывает, — пожав плечами, сказал Руденко.

— Наверное, кладоискатель не бедный был? — спросила Яна.

— Наверное, раз шеф так о нем печется.

— Может, ему вознаграждение хорошее пообещали?

— Может и пообещали, а может, и сразу дали, — безрадостно ответил Три Семерки. — Только нам-то от этого что? Дерет три шкуры! А мы разве виноваты в чем, если улики пока не найдены?

— А шеф ваш того, сам на сокровищах случайно помешан не был? — прищурившись, спросила Милославская.

— Не-е, такого не замечали, — Руденко замотал головой.

Яна замолчала. Она вдруг невольно вспомнила кувшин с монетами, привидевшийся ей во время гадания. Может быть, о неприятности, огорчившей сейчас ее друга, всего-навсего и предупреждали ее карты?

Милославская прочь отогнала последнюю мысль, не желая думать сейчас о том, что начинало угнетать ее еще больше. Она встала и пригласила Руденко к столу.

— Я не голоден, — ответил тот.

— Что-о? Что я слышу? Не верю своим ушам! — гадалка расхохоталась. — Такое бывает?

— Как видишь. Ты ешь, а я рядом посижу.

— Да-а, — протянула Яна, покачивая головой, — видать, серьезную взбучку вам босс устроил. Тут не простую пищу, а что-нибудь покрепче принимать надо, — она лукаво глянула на Семена Семеныча.

— А у тебя есть? — вкрадчиво спросил он, оживившись.

— Водка.

— А, была не была! — махнув рукой, воскликнул Семен Семеныч и встал со своего места. — Наливай. Машину завтра со станции заберу.

Приятели прошли на кухню. Милославская открыла холодильник и достала непочатую бутылку «Гжелки».

— Только немного, — нравоучительно сказала она, ставя ее на стол.

— Не понимаешь ты ничего, мне сейчас нужна «скорая помощь» в неограниченном количестве! — возразил Три Семерки.

— Разве это помощь? Помощь заключается в реальных действиях. А это противодействие всякому действию! — Яна положила перед Руденко палку колбасы и нож, предлагая ему таким образом поучаствовать в сервировке стола.

— Какая ты умная! — саркастично заметил тот. — И что же ты предлагаешь?

— Берусь помочь другу, — пожав плечами, сказала Милославская и подала Руденко блюдце с нарезанным лимоном и две маленькие рюмочки.

— Яна! Неужели? — радостно воскликнул Три Семерки. — А как же твое дело?…

— Буду работать параллельно, — вздохнув, сказала она, накладывая в тарелку болгарский салат.

— Хм, ты чудо, — расплывшись в улыбке, сказал Руденко. Он наполнил рюмки, не дожидаясь Яну, опрокинул свою, закусил лимоном, а потом одновременно задумчиво и деловито проговорил: — Но ведь я не очень верю в твои методы…

Было уже далеко за полночь. За окном монотонно голосил сверчок. Джемма дремала, растянувшись у ног своей хозяйки.

Яна давно уже проводила Руденко, договорившись с ним начать совместную работу утром следующего дня. Она посадила его еле живого в такси — увещевания гадалки не пить много на него не подействовали — и вернулась домой. Ей пришлось долго оправдываться перед Маргаритой Ивановной, которой она позвонила сразу же по возвращении. Та ужасно переживала, не дождавшись в привычный час ни мужа, ни хотя бы его звонка, и на Янино виноватое сообщение о том, что Семен Семеныч вернется домой «не совсем трезвым», ответила весьма холодно.