В опровержение мрачного предположения из-за чадившего «Малыша» заговорил пулемет Бородина.

Пули пчелиным роем жужжали над головой Шевчука, грохот выстрелов не позволял переброситься парой слов с оставшимся в живых пулеметчиком, у которого были прострелены обе ноги.

Обездвиженный и лишенный маневра Бородин понимал, что в этот ранний час помощи им ждать не откуда, значит, наступает конец. Он посылал в кусты очередь за очередью, оттуда отвечали тем же.

Исход схватки был предрешен. Неравенство сил и тактическая непригодность позиций обороняющихся оказались решающими факторами этого боя.

Истекающий кровью Бородин прикончил второй диск, отсоединил и отбросил его в сторону, вслушался в царящий вокруг хаос звуков. Он видел Ратникова, лежащего ничком на шоссе без признаков жизни, слышал, как из кювета огрызается короткими очередями одинокий автомат Шевчука.

«Двоих нас надолго не хватит», – пронеслось в голове.

Смертельную пулю Бородин получил в грудь, так и не успев распечатать последний третий диск.

Шевчук, не получивший пока ни единой царапины, не слыша больше пулеметных очередей Бородина, понял, что тот погиб. Он остался один. Сейчас «духи» подберутся к «Малышу» и забросают кювет гранатами. Надо попробовать выйти из-под обстрела, проскочить живым эти двадцать метров и попытаться уйти лесопосадкой, разделяющей трассу и «зеленку».

Другого выхода из западни Шевчук не видел. Гибкой ящерицей, приминая животом высокую растительность кювета, он прополз сотню метров. Затем решил осмотреться, осторожно бросил взгляд поверх травы и тут же рухнул замертво. Пуля из «Стечкина» угодила ему прямо в лоб.

Выстрелы смолкли. Огневой контакт был непродолжительным и закончился в пользу отряда Акрама.

Из обеих полос «зеленки» навстречу друг другу вышли семь боевиков и с опаской направились к поверженному «Малышу», готовые в любой момент снова открыть огонь.

Акрам был расстроен. Гибель одного боевика омрачила полную радость победы. Что ж, на войне как на войне.

Он не знал, что остатки жизни еще теплились в Бородине. Пулеметчик видел, как к нему приближаются враги. Ослабевшей рукой он нащупал ребристую «лимонку», невероятным усилием разогнул усики и зубами выдернул кольцо. На это ушли последние силы, для броска их уже не оставалось. Невероятным усилием он перевернулся на живот и лег на зажатую в кулаке гранату. Дымный шлейф, стелившийся по шоссе, помог ему выполнить задуманное: «духи» ничего не заметили.

Сердце Бородина перестало биться еще до того, как один из бандитов, увидев исправный пулемет, потянул его за ремень. Прогремевший взрыв унес жизни еще двоих воинов Аллаха.

Несмотря на то, что засада была организована в безлюдном месте, следовало поторопиться уйти разными тропами как можно дальше от места боя. Спрятать по тайникам оружие и на недельку залечь на дно, раствориться среди мирных жителей.

Акрам стоял на шоссе и наблюдал, как его люди собирают стволы убитых милиционеров, обыскивают их в поисках документов (всегда пригодятся), патронов и гранат. Добыча оказалась небогатой: ручной пулемет, пять автоматов, один подствольник и двадцать четыре гранаты. Подсчетом патронов заниматься было некогда. Овчинка не стоила выделки, принимая во внимание цену, которую пришлось заплатить за такой мизерный улов. Кто знал, что Фортуна повернется не тем боком?

Внимание Акрама привлек внезапно застонавший Ратников. Возле милиционера моментально возник Вахит с «узи» в руках. Он поднял автомат, намереваясь добить раненого, но Акрам окриком остановил его.

Из внутреннего кармана форменной куртки Сергея Вахит вытащил темно-красное удостоверение сотрудника милиции и протянул его своему командиру.

– «Капитан милиции Ратников Сергей Иванович, оперуполномоченный уголовного розыска», – прочитал Акрам.

Будучи холериком, Вахит часто менял настроение. Недавно злость выплескивалась из него, как вода из закипевшего чайника, а сейчас им овладело безудержное веселье.

– У этого опера не хватает одного пера – под ребро, – заржал он.

Убедившись, что Ратников не ранен, а потеря сознания вызвана, по всей вероятности, падением из машины, Акрам дал команду забрать его с собой.

– Пригодится, – пояснил он недовольному Вахиту. – Сначала используем в качестве раба, потом обменяем на своего. Наших они тоже немало захватили. Может, пройдет номер с выкупом, для нас это тоже неплохо.

К Акраму подошел Азиз, пожилой чеченец с бритым, отливающим синевой черепом.

– Отдай его мне, – попросил он.

– Забирай, – махнул рукой Акрам, не желая утруждать себя заботами о пленном.

Через минуту на шоссе остались только трупы и догорающий грузовик. Машины боевиков бесследно растворились в долине.

Весь день первый взвод под командованием Некрытова прочесывал окрестности вокруг места гибели «Малыша». Два бронетранспортера, выделенные для поиска командиром полка Махониным, совместно с оперативной группой ГУОШа безрезультатно колесили по чеченским селениям. Напасть на след Ратникова не удалось. Ответы местных жителей были неутешительными: не видели, не знаем, не слышали. В некоторых читался подтекст: знали бы – все равно бы не сказали.

К ночи уставшие милиционеры вернулись на заставу. Молча поужинали.

Портос назначил бойцов на посты, сменив измученных людей Костина, сутки кряду находившихся без отдыха.

Свободные от наряда собрались в радийном купе. Подавленное настроение давило на психику, любой из них мог оказаться в «Малыше», а значит – пополнить своей фамилией и без того длинный список жертв этой войны.

Отправляясь в командировку, каждый из них надеялся, что судьба убережет его от пули или осколка, не хотел верить в самое страшное. Но кто-то в небесной канцелярии распорядился иначе: смерть выхватила из их рядов пятерых, дополнив эту мрачную статистику пропавшим без вести капитаном Ратниковым.

В Чечне достаточно укромных уголков, чтобы спрятать целый полк, что говорить об одном человеке?

В тесном купе плотными слоями висел табачный дым. Лязгнула дверь – в дверной проем шагнул капитан Куликовский, дежуривший в штабе заставы.

Взгляды, полные призрачной надежды, обратились к вошедшему.

– Из Моздока звонил комиссар, военный борт на Новосибирск завтра. В час дня.

– Возьмут… ребят? – Некрытов не решился произнести вслух страшное слово «трупы».

– Январь посодействовал.

Новикову выпала горькая миссия: вернуть родственникам останки погибших.

Нет тяжелей и скорбней обязанности, чем быть почтальоном смерти. Врагу не пожелаешь услышать нечеловеческий вой матери по сыну, жены – по мужу. Ощутить на себе помертвевшие укоризненные взгляды: почему не сберегли их близких? Никому во веки веков не оправдаться, не ответить на этот вопрос..