Едва на горизонте показались стены средневековой крепости,Краддок ощутил, что время словно поворотилось вспять. Ему навстречу вышелпожилой дворецкий, а когда инспектор умылся и побрился, его провели в комнату скамином, в котором полыхало жаркое пламя, и подали завтрак.

После завтрака появилась высокая пожилая женщина вмедицинском халате, назвавшаяся сестрой Маклелланд. Она разговаривалаприветливо и держалась очень профессионально.

– Моя подопечная готова принять вас, мистер Краддок.Она очень ждала встречи с вами.

– Я постараюсь ее не волновать, – пообещалКраддок.

– Но все же, наверное, лучше заранее предупредить вас отом, как будут развиваться события, – сказала медсестра. – Сперва вампокажется, что миссис Гедлер чувствует себя нормально. Она будет охотноподдерживать разговор, а потом ее силы резко иссякнут. Тогда вам нужнонемедленно выйти из комнаты и позвать меня. Видите ли, мы практически постояннодержим ее на морфии. Поэтому она весь день находится в забытьи. Готовя миссисГедлер к вашему приезду, я дала ей сильные стимуляторы. Но как только ихдействие прекратится, она впадет в полубессознательное состояние.

– Я понимаю, мисс Маклелланд. Если не секрет, каковыпрогнозы– я имею в виду ее здоровье?

– Она умирает, мистер Краддок. Ей осталось житьнесколько недель. Вы наверняка удивитесь, если я скажу, что на самом деле онаумерла много лет назад, но это так. Миссис Гедлер поддерживало только еенеиссякаемое жизнелюбие. Должно быть, странно слышать такое об инвалиде,который пятнадцать лет не выходит из дому, но я не преувеличиваю. Миссис Гедлервсегда была хрупкой, болезненной женщиной, но у нее поразительная воля к жизни.И потом, она потрясающе обаятельна, вы сами убедитесь, – с улыбкойприбавила сестра.

Краддока провели в большую спальню с зажженным камином. Накровати под балдахином лежала старуха. Она была старше Летиции Блэклок всеголет на семь-восемь, но выглядела несравненно более дряхлой.

Ее белые волосы были аккуратно уложены, шея и плечи укутаныбледно-голубой ажурной шалью. Лицо мученицы, но без следов ожесточения, а ввыцветших голубых глазах даже мелькает плутовской огонек…

– Любопытно, – сказала она. – Меня нечастонавещает полиция. Я слышала, Летиция Блэклок не сильно пострадала во времяпокушения? Как там моя дорогая Блэки?

– Прекрасно, миссис Гедлер. Она передавала вам огромныйпривет.

– Давненько я ее не видела… Мы много лет толькообмениваемся поздравительными открытками на Рождество. Я просила Блэки заехатько мне, когда она вернется в Англию после смерти Шарлотты, но она написала, чтоспустя столько лет это будет мучительно. И, наверное, была права. Блэки всегдаотличалась удивительным здравомыслием… Год назад меня навещала моя школьнаяподруга, и, о боже, – миссис Гедлер улыбнулась, – мы наскучили другдругу до смерти! Едва иссякли наши «ты помнишь?», как нам не о чем сталоговорить. Ужасно неловко!

Краддок решил дать ей выговориться прежде, чем приступать красспросам. Ему хотелось погрузиться в прошлое, проникнуть в мир Гедлеров иЛетиции Блэклок.

– Наверное, – понимающе взглянула на негоБелль, – вы хотите спросить меня о деньгах. Извольте! После моей смертивсе деньги, по завещанию Рэнделла, перейдут к Блэки. У Рэнделла, конечно, и вмыслях не было, что я его переживу. Он был крупным, сильным мужчиной, никогдане болел, а я всегда хандрила, хныкала, ко мне постоянно ходили доктора скислыми минами.

– Вам совершенно не подходит слово «хныкать», миссисГедлер.

Старая дама усмехнулась:

– Я не в том смысле. Сама я никогда себя особо нежалела. Но считалось само собой разумеющимся, что раз у меня более шаткоездоровье, то я уйду из жизни первой. Однако расчет не оправдался.

– Но почему ваш супруг распорядился деньгами такимобразом?

– Вы хотите спросить, почему он оставил их именноБлэки? Нет, вовсе не из-за того, о чем вы скорее всего подумали! –Плутовской блеск в глазах миссис Гедлер стал еще заметнее. – Полицейскиевсегда все понимают не так! Рэнделл вовсе не был влюблен в Блэки, а она в него.Дело в том, что у Блэки поистине мужской склад ума. У нее нет женскихслабостей. По-моему, она вообще никогда не влюблялась. Косметикой Блэки,правда, немного пользовалась, но только потому, что так принято, а вовсе не изжелания быть красивой. – В голосе миссис Гедлер звучала жалость. –Она никогда не понимала, как прекрасно быть женщиной.

Краддок с интересом посмотрел на хрупкое создание,казавшееся совсем маленьким на огромной постели. И вдруг отчетливо понял, чтоБелль Гедлер действительно наслаждалась – до сих пор! – тем, что родиласьженщиной. Она подмигнула инспектору.

– Я всегда считала, – сказала Белль, – чтобыть мужчиной безумно скучно. – И задумчиво добавила: – По-моему, Рэнделлотносился к Блэки как к младшему брату. Он очень ценил ее мнение, она всегдаоказывалась права. Блэки не раз выручала его из беды.

– Мисс Блэклок рассказывала, что однажды помогла емуденьгами.

– Да, но я имею в виду нечто большее. Спустя стольколет можно открыть правду. Рэнделл не мог отличить честную сделку от бесчестной.Он был не настолько тонок. Бедняга не мог распознать, где ловкая комбинация, агде обыкновенное надувательство. Блэки не давала ему сбиться с пути. ЛетицияБлэклок – удивительно добропорядочна, это одна из ее отличительных черт. Онаникогда не совершит бесчестного поступка. Блэки очень, очень хорошая. Я всегдаею восхищалась. На долю девочек выпало тяжелое детство. Их отец был старыйдеревенский врач, упрямый, как осел, и страшно ограниченный – классическийдомашний деспот. Летиция порвала с ним, приехала в Лондон и поступила учитьсяна бухгалтера. Вторая сестра уродилась калекой, у нее было какое-то увечье, онани с кем не встречалась и вообще не вылазила из дому. Поэтому, когда старикумер, Летиция все бросила и поехала ухаживать за сестрой. Рэнделл рвал и метал,но поделать ничего не мог. Если Летиция считала что-то своим долгом, ее никтоне мог переубедить.

– Это произошло задолго до смерти вашего мужа?

– Года за два. Но завещание Рэнделл составил еще дотого, как она бросила фирму, и не стал его переписывать. Он сказал мне: «У наснет детей. Наш малыш умер, когда ему было два года. Так пусть после нашейсмерти деньги достанутся Блэки. Она будет играть на бирже и пустит их в рост».Понимаете, – продолжала Белль Гедлер, – Рэнделл обожал сам процессделания денег, ему нужны были не капиталы, а острые ощущения, волнения, риск. ИБлэки это тоже любила. Она была так же азартна, ее отношение к жизни имеломного общего с отношением Рэнделла. Вот только у бедняжки никогда не былообыкновенного человеческого счастья: она не влюблялась, не волновала мужчин, некокетничала с ними… и семьи у нее не было, и детей – в общем, она не жилапо-настоящему.