Беру телефон, нахожу номер Вика.

«Росс говорит, что у тебя с Эл был роман. Это правда? Росс узнал? Он вам угрожал?»

Ответа все нет, и тут возвращается Росс с бутылкой калифорнийского красного, букетом роз и самыми искренними извинениями. Мы медленно пьем вино, сидя на кухне, и смотрим в сад, слушая убаюкивающий шелест дождя по стеклу.

– Кэт, поговори со мной! – Росс глядит на меня с неподдельной тревогой.

– Вчера я снова встретила Мари. В магазине. – Я нервно сглатываю. – И она сказала… она сказала, что ты ей угрожал и велел держаться подальше от Эл.

Росс хмурится.

– Говорю же, я понятия не имею, о ком идет речь! – Он берется за телефон. – Следует сообщить о ней Рэфик. Судя по всему, у этой Мари не все дома! Наверное, она…

– Нет, Росс, погоди! – Я вспоминаю обожженную, изуродованную шрамами кожу женщины, слезы в глазах. – Давай не будем никуда звонить. Если она подойдет ко мне снова, я сама позвоню Рэфик, обещаю!

Он кладет телефон. Собравшись с духом, я поднимаю взгляд. Росс выглядит таким уставшим, таким несчастным, таким потерянным… У меня перехватывает горло, глаза щиплет от слез. Ему я верю, но могу ли я доверять себе? Насколько адекватно я воспринимаю происходящее? Ненавижу этот эмоциональный сумбур! Гораздо проще было целых двенадцать лет не чувствовать ровным счетом ничего!

– Нет так нет, – говорит он и гладит меня по лицу. – Прости, я сам не свой, только горе здесь ни при чем, Кэт. И ты для меня вовсе не суррогат Эл!

– Конечно, – я киваю, но в груди щемит.

Росс прочищает горло.

– Когда Эл пыталась… когда она оставила мне предсмертную записку… когда я… – он отворачивается.

«Когда ты сделал свой выбор, – думаю я. – Когда ты выбрал ее, а не меня».

– Кэт, я совершил самую большую ошибку в жизни! Я чувствовал себя таким виноватым, мне было так страшно! Ведь это я во всем виноват – и в том, что сделала с собой она, и в том, что случилось с тобой… Когда ты уехала в Америку, мне показалось, что так лучше для всех. Я любил тебя, люблю и сейчас! Разве мог я броситься следом за тобой, покинув ее? Представляешь, что сделала бы с собой Эл?

Закрываю глаза. Боль в его голосе такая явная, такая настоящая… Даже если Росс говорит то, что я хочу услышать и о чем мечтала много лет, мне не по себе. Поразительно, насколько быстро он заполнил заявление о признании Эл умершей, насколько быстро переключился с одной сестры на другую, как и много лет назад. Неважно, был у Эл роман с Виком или нет. Неважно, что семейные отношения Эл и Росса давно разладились. В любом случае я чувствую себя последним предателем.

Телефон издает звуковой сигнал, и я поспешно смотрю на экран. Написал Вик: «“Нет”, на все три вопроса. Как ты? Хочешь, встретимся?»

Я не злюсь на Росса. Я не ревную к Шоне и не думаю, что между ней и Россом что-то наклевывается. Я подозреваю всех и вся лишь потому, что это приглушает чувство вины.

Убираю телефон в карман, и Росс берет меня за руки.

– Как насчет тебя, моя блондиночка? Ты меня любишь?

Я смотрю на его лицо и не могу оторваться – такое красивое, такое родное… Сколько лет я по нему скучала! Услышав старое прозвище, я не в силах солгать – сердце в груди предательски колотится, как у подростка.

– Ты ведь знаешь, что да. Я любила тебя всегда.

Росс встает, притягивает меня к себе, покрывает нежными поцелуями макушку, виски, губы. Мы стоим долго, и я слушаю, как шумит дождь, как бьется сердце Росса, как он дышит. Я изо всех сил стараюсь ни о чем не думать.

Увы, это не может длиться вечно.

– Я должна тебе кое-что рассказать.

Росс отстраняется и смотрит на меня сверху вниз.

– Ой-ёй! – притворно ужасается он, но я молчу, и выражение его лица меняется. – Давай-ка я принесу выпить чего-нибудь покрепче.

Росс исчезает в коридоре, и я сажусь, слушая звяканье стаканов.

– Вот, – говорит он, возвращаясь. – Водка с содовой.

Делаю глоток, морщусь и пытаюсь улыбнуться. Росс садится, вопросительно поднимает брови.

– Итак?..

– Я получаю письма по электронке.

– Что?! – комично удивляется Росс. Похоже, ожидал услышать совсем другое.

– Это началось через два дня после моего приезда. – Опускаю взгляд. – В письмах – подсказки, ведущие к страничкам из старых дневников Эл. Ну, ты же знаешь, она всегда записывала…

Росс вскакивает, стул противно чиркает по плиткам пола, и я вздрагиваю.

– Дневники Эл? Какого черта? – Росс начинает метаться по кухне, дергая себя за волосы. – О чем там?

– По большей части о нашей жизни, о Зеркальной стране…

– От кого письма? – Голос пронзительный, глаза гневно сверкают. – Кэт, бога ради, Эл пропала без вести, перед исчезновением ей угрожали, а теперь кто-то раздобыл ее дневники и… – Он останавливается, смотрит на меня. – И ты даже не удосужилась никому сообщить! Да что с тобой такое, Кэт?

– Росс, прекрати. Я собираюсь рассказать полиции, поэтому и завела разговор, понимаешь? Дневники тут, они спрятаны по всему дому. Такая вот охота за сокровищами, а в письмах – подсказки. Говорю тебе, Росс, они от Эл! – Я тоже вскакиваю, сама не своя от волнения. Мне нужно, чтобы Росс поверил! – Когда я пообещала пойти в полицию, она заявила, что она – Мышка. Словно для нее это просто шутка! Поэтому мы расскажем полиции, дадим Рэфик электронные письма Эл…

– Мышка? – Руки Росса безвольно опускаются, лицо сереет. – Мышка?

– Да, ты наверняка ее помнишь. Ты, я, Эл, Мышка, Энни и Белла в Бумтауне, на «Сатисфакции»…

– Я помню Мышку, будь она неладна! – бросает Росс так сердито, что по спине у меня пробегает холодок.

– Росс…

– Заявилась к нам с полгода назад. Никогда не прощу себе, что пустил ее в дом. Она была совершенно неадекватна, прямо-таки помешалась на Эл. Начала нас преследовать…

– Погоди, погоди! – У меня перехватывает дыхание. – Неужели ты хочешь сказать, что Мышка – настоящая? Что она – живой человек? Разве она не…

Лицо Росса меняется. Он смотрит на меня с мрачной неприязнью, а может, это просто смущение. И я догадываюсь, что сейчас услышу.

– Конечно же, она настоящая, Кэт.

Не знаю, что и сказать. Не знаю, что и думать… Сижу и недоуменно качаю головой.

– Мышка жила в Зеркальной стране, как Энни, как Белла, как вождь Красное Облако и старина Джо Джонсон… Ну же, Росс! Ты сам знаешь! – Однако моя уверенность стремительно улетучивается, и ее место заполняет паника. Если я не права насчет Мышки, то вполне могла заблуждаться и насчет Эл. – Бога ради, у нее даже имени не было, только кличка!