– Друзья! – Сексапильный Рома-барабанщик выходит вперёд, выхватывает у Мити микрофон и обращается к шумной толпе у сцены. – А у нас новости! Да-да-да! Некоторые злые и неблагодарные личности, – искоса, но с улыбкой смотрит на Митю, – решили утаить от нас кое-что очень-очень-очень важное!

Почувствовав что-то неладное, я напрягаюсь всем телом и с такой силой сдавливаю стойку бара пальцами, словно собираюсь превратить её в опилки.

И я не спускаю глаз Мити, который в одно мгновение изменился в лице, и уже вовсю пытается выхватить у Ромы микрофон, нервно посмеивается и, кажется, даже чувствует себя крайне неловко, а для Мити это вообще не свойственно. Улыбается, но зажато, ерошит пальцами волосы и словно сквозь эту сцену провалиться мечтает.

– Придурок, не надо! – хлопает Рому по плечу, и толпа тут же поддерживает его дружным смехом. – Ты же знаешь, что я всё это не люблю.

– Да как бы и пофиг мне! – задрав голову, смеётся Рома. – Народ пришёл поддержать нас, а значит, народ имеет право знать, что…

– Ромыч, блин! – Митя места себе не находит.

Но Ромыч и не думает останавливаться и уже вовсю выискивает кого-то взглядом в толпе.

– Алинаааа! – настойчиво зовёт в микрофон. – Ты гдеееее? А ну-ка выходи к нам!

– Она этого тоже не любит!

– Арчи, успокойся, – посмеивается Рома, наконец отыскав взглядом Алину сбоку от сцены и уже протягивает ей руку, чтобы помочь подняться, а затем ни секунды не медля объявляет: – На правах барабанщика великих и могучих "Clever Band", спешу сообщить вам, дорогие дамы и… мужики, что наш Арчик, известный многим как… просто Митяй, и наша очаровательная Алина, – обнимает смущённую донельзя девушку за плечи и притягивает к себе, – уже как две недели назад решили пожениться, а нам и слова не сказали!

Толпа принимается одобрительно галдеть и аплодировать.

Хотя… вот только что я слышала всё это, а теперь… вдруг так тихо стало. Так непривычно стало.

Так паршиво стало…

– Давайте дружно поздравим жениха и невесту! – последнее, что слышу от Ромыча, и куда-то попросту проваливаюсь. Куда-то… где вновь будет одиноко. Горько. Больно. Куда-то… в мир… в тот самый мир… где нещадно рушатся надежды.

Прежде чем на автомате выйти из-за барной стойки и направиться в помещение для персонала за своей сумкой и курткой, ловлю на себе взгляд Мити. И в этот раз точно уверена, – смотрит прямо на меня, никуда больше. Не показалось.

Вот только это больше не имеет смысла.

– Ну и откуда у тебя мой номер? – тяжело вздыхаю в трубку старинного домашнего телефона, подхватываю провод, сам «агрегат» и тащусь обратно в свою комнату, – на кровать, к ноутбуку и огромной миске с попкорном.

– Прости я… Надо было сначала спросить твоего разрешения, – мямлит в трубку Женя, – но как я могла его спросить, если не знала твой номер?

– Забей. Всё нормально, – плюхаюсь спиной на подушку, зажимаю трубку плечом, и большим пальцем ноги жму на пробел, вроде как собираясь продолжить просмотр сериала.

– Алина мне… мне твой номер дала. Ничего?

Аппетит тут же пропадает, а попкорн странным образом застревает в горле, так что приходится тут же потянуться за Колой у кровати, и вновь нажать пальцем ноги на пробел. Желание смотреть сериал тоже исчезло.

– Ну и? – вяло интересуюсь.

– Я… я просто хотела узнать, как у тебя дела? – судя по вибрации в голосе, Женя нервничает, и вот я уже начинаю чувствовать себя законченной стервой, ведь эта девчонка не так уж и плоха, скорее, даже наоборот.

– Всё нормально. Приболела немного. Кхе-кхе, – сменяю гнев на милость.

– Скоро в школу вернёшься?

– Так два дня всего прошло. Соскучились что ли все?

– Нет. То есть, да… То есть…

– Обычная простуда, – перебиваю. Хорошо, что Женя не видит, как я закатываю глаза. – Скоро буду, как новенькая.

Разумеется, нет у меня никакой простуды. Просто решила, что если этот мир взял привычку постоянно поворачиваться ко мне задом, то с какой радости я должна идти у него на поводу и делать то, чего не хочу? Школа в этот список тоже входит.

– Криииис, – странно мелодично протягивает, и я не успеваю попросить Женю не поднимать эту тему, как она быстренько добавляет: – Прости, я должна была сказать тебе, что Митя сделал Алине предложение.

– Пффф… с чего вдруг ты должна была мне это сказать? – легкомысленно усмехаюсь, до боли в суставах сжимая пальцами миску с попкорном. – Было бы мне интересно, я бы сама спросила…

– Так ты и спрашивала.

Чёрт.

Точно. Я ведь спрашивала у Жени, кто такой Митя и с чем его подают. Женя тогда сбежала и от ответа, и от меня.

Закрываю динамик рукой и тихонько ругаюсь себе под нос.

– С тобой точно всё хорошо? – мягко интересуется Женя и вновь не даёт ответить: – Митя и Алина уже лет десять дружат. Лет пять назад встречаться начали, так что нет ничего удивительного в том, что они пожениться наконец решили, это было…

«Лет пять?»

Больше не слышу, о чём говорит Женя.

Серьёзно? Пять лет? Они вместе… пять лет?..

Ну, тут либо у них любовь такая странная, что я за всё время, что видела их вместе, не заметила и малой доли романтики, а всякого рода милашности, поцелуйчики, обнимашки, флирт глазами и прочее, у них происходит исключительно наедине. Либо… либо считайте уже «отвстречались» и в лучшем случае пора бы остаться старыми добрыми друзьями, но никак не планировать свадьбу, которая кажется полнейшим абсурдом!

И третий вариант – это я просто дура и ничего не понимаю в любви и в отношениях.

– Он её любит. А она его. У них идеальные отношения! – будто вторгается в мои мысли Женя, и я волей-неволей делаю кислую мину; хорошо, что Женя и этого не видит.

– Я занята, – пытаюсь свернуть этот бессмысленный разговор. – Давай потом по…

– Крис?

– Ну что?

– Хочешь, я тебе больше расскажу? Всё-всё расскажу! Может, тебе тогда легче станет?

– С чего ты взяла, что мне сейчас тяжело? – усмехаюсь.

– Ну… Митя он… он ведь тебе нравится? – осторожно протягивает, и мне хочется громко фыркнуть. И фыркнула бы… если бы Женя была не права. – Просто у них всё серьёзно, понимаешь? Прям очень и очень серьёзно. А ты… не обижайся, но у тебя нет шансов, это глупо, Крис.

«Как и у тебя с секси-шмекси-Ромчиком. Шансов ноль», – закрадывается злорадная мыслишка.

– Митя и Алина…

– Хватит. Не говори ничего, мне не интересно больше, – перебиваю спокойно. Так тошно, что не хочу ничего слушать. Причём тошно не от их всех, а от себя. Ненавижу чувствовать себя законченной дурой, глупышкой, что напридумывала себе всякой ерунды, а теперь из-за собственных фантазий и страдает, когда поняла, насколько сильно они далеки от реальности.