Не знаю, что послужило порывом. Думаю, где-то на глубоком подсознательном уровне я уже давно для себя решила, что должна её хотя бы коснуться… Так что стоило помещению опустеть и ноги сами понесли меня вперёд по проходу, к столу на котором лежала старенькая, с облупившимся кое-где лаком на корпусе и порванной струной, скрипка.

– Идиотка. Всё-таки порвала её, – прорычала себе под нос, практически невесомо скользя подушечками пальцев по грифу.

– Сыграешь?

Вздрагиваю и тут же прячу обе руки за спину, словно не имела права касаться инструмента, впрочем… в какой-то мере так оно и есть: я дала себе слово, что больше никогда в жизни не возьму скрипку в руки. Никогда.

Митя неспешным шагом двигается ко мне по проходу и выглядит так, словно подловил ребёнка во время какой-нибудь незначительной шалости. В глазах искорками играет веселье, а на губах красуется лёгкая улыбка.

И всё равно, несмотря на раздражение, разгорающееся во мне с каждым его шагом, этот парень каким-то магическим образом способен приковывать к себе взгляд.

Когда моя мама встретила моего отца, тот представился простым администратором в отеле, и лишь спустя несколько месяцев проверки (как рассказывал папочка), признался своей возлюбленной, что далеко не так беден, как кажется. Так вот, не так давно мама поделилась со мной, что в первую очередь отец подкупил её своим магнетизмом, невероятной мужской харизмой (ведь особой красотой он никогда не отличался), а уже впоследствии и состоянием. Никогда бы не подумала, что однажды вспомню её слова, пожирая взглядом парня, магнетизм которого будоражит во мне всё от макушки до кончиков пальцев.

Парня… которого вероятнее всего уже дожидается вкусный ужин дома и хозяюшка-невеста.

Надо же… только теперь до меня дошло, что такая, как Алина, ему идеально подходит! А ведь правда: добрая, честная, симпатичная, милая, хозяйственная, любящая, такая домашняя и такая надёжная Алина. Пока она будет дома надраивать полы, гладить рубашки и стирать пелёнки, Митя будет работать до седьмого пота, чтобы обеспечить жену и детишек всем необходимым, по вечерам смотреть выпуск новостей, а после дежурного секса, без задних ног проваливаться в сон. И будет у них хорошая среднестатистическая семья.

Я такой никогда не стану. Потому что не хочу.

Закидываю сумочку на плечо и двигаюсь к выходу:

– До свидания, Дмитрий Александрович, – заставив себя улыбнуться ему, ускоряюсь.

– Ты скрипачка?

Замираю в проходе. Предательское сердце так колотится в груди, что боюсь, как бы Митя не услышал. А может… пусть слышит?

Подходит ближе, и мне снова приходится задрать голову, чтобы взглянуть в эти два невероятно глубоких, зелёных океана.

– Я видел, как ты смотрела на скрипку, – со всей серьёзностью говорит. – А ещё я видел твой плейлист, тогда, когда ты уснула. И…это… – Грубые мозолистые руки касаются тыльной стороны моей ладони и плавно двигаются вниз, где замирают на подушечках пальцев одновременно с тем, как в моей груди замирает сердце. – У тебя «музыкальные» пальцы.

– Возможно у всех дочек олигархов такие пальцы?

– Нет, – усмехается. – Не думаю.

– Много знакомых среди дочек олигархов? – с проницательным видом выгибаю бровь, и вновь прячу обе своих руки за спину, чтобы больше и не думал коснуться и вновь прервать работу этого жалкого органа в моей груди.

– Значит, скрипачка?

– Была когда-то.

– Когда-то? – удивлённо. – Это как?

Фыркаю и с мрачным смешком отвожу взгляд в сторону:

– Папаша укатил к чёрту на кулички, устроив для нас с матерью чудесное приключение под названием «автостопом по жизни», так что пришлось продать не только мамин «Мерс» за гроши, но и мою скрипку. Но я не жалуюсь; не продала бы – разбила бы в щепки. Я играла только потому, что так захотел отец.

– Не верю, – на полном серьёзе, глаза в глаза. – Я видел, как ты на неё смотрела. Только что. Таким взглядом не смотрят на то, что не любят.

– А каким взглядом смотрят на то, что любят? – голос сам собой до шёпота понижается, но удаётся выдержать каменное выражение лица и не отвести взгляда от глаз Мити, хоть и очень хочется.

Наступившая в актовом зале тишина становится слишком мучительной, но её я ещё способна терпеть, а вот то, как он на меня смотрит, – нет.

Сдаюсь. Пялюсь себе под ноги, но всем нутром чувствую, как продолжает прожигать меня глазами, так что кажется ещё чуть-чуть и лихорадить начнёт. А когда ещё шаг в мою сторону делает и к носу крадётся уже знакомый запретный аромат, ноги тут же по собственной воле решают устроить мне побег, неся к двери. Выскочка ловит за запястье и разворачивает к себе.

Чувствую, как в одно мгновение кровь прилила к лицу, ладони вспотели, и будто искорки электричества пробежались вдоль позвоночника, подняв дыбом волоски на шее.

Собираюсь попросить его больше никогда меня не касаться, как…

– Не уходи, – ножом по сердцу. И с тёплой, немного грустной улыбкой: – У меня есть для тебя кое-что.

«Неужели он действительно не видит, что со мной происходит в его присутствии»? – думаю, наблюдая, как снимает со своей шеи чёрные наушники и водружает мне на голову.

– Просто возьми их и не включай «колючку», ладно? – подмигивает, пока я извсего коктейля чувств, что испытываю, пытаюсь выделить основное.

– Ладно, – просто соглашаюсь, но, кажется, даже моргнуть могу через силу. – А…

– Просто так, – отвечает, не дав задать вопрос. – Просто подарок. Тебе что, никогда не дарили подарки просто так?

Друзья дарили. Парень дарил. Отец дарил.

«А ты мне кто?»

– Я просто хочу быть твоим другом, – добавляет, и у меня внутри всё вмиг шипами покрывается. Знал бы он… знал бы, чёрт возьми, что больше всего на свете я не хочу слышать от него именно эти слова!

– Потому что тебе меня жалко?

– Тебя? – приглушённо смеётся, сверка глазами. – Жалеть можно слабых. А ты далеко не такая.

Сверху раздаётся какое-то странное дребезжание и в глаза вдруг врезается тьма. На секунду кажется, что это я либо в обморок грохнулась, либо зрение потеряла от избытка чувств, а оказывается…

– Эй, Мить! – кричит кто-то из коридора. – Электричество походу во всём районе вырубили! Ты там нормально?

– Да! Я скоро! – отвечает. А когда заговаривает вновь, то звучит настолько близко, что я чувствую его тёплое дыхание на щеке, и со словами:

– Тебе ведь нужен друг? Разве я не прав? – Митя мягко похлопывает меня по плечу.

– Я не боюсь темноты, – делаю шаг назад, спотыкаюсь об ножку одного из кресел и лечу на пол, мысленно восславляя причину пропажи электричества, ведь благодаря ей Митя не смог насладиться таким грациозным Па.