— Так вы же Лене Стрелковой помогли! — настаивала я. — Я знаю, у нее мать наркоманка, а вы ей препараты доставали!

— Кто вам сказал такую глупость? — Похоже, я все-таки разозлила заведующего. — Либо вас неправильно информировали, либо у вас воображение чересчур богатое и вы любите фантазировать не по делу! И вообще, я не собираюсь вам рассказывать о частных случаях и затрагивать личности пациентов! Или вы не осведомлены о таком понятии, как клятва Гиппократа? Я полагаю, что ответил на все ваши вопросы, больше мне вам нечего сказать. Давайте займемся каждый своими делами, я вам объяснил, что у меня много работы.

Я поняла, что на этом аудиенция закончена.

Продолжать разговор с Андреем Максимовичем бесполезно — я только разозлю его еще сильнее.

По крайней мере, мне удалось выведать, что Ольгу Ивановну понизили в должности за какой-то проступок. Вот только что натворила нынешняя диспетчер? И как бы мне подступиться к этой «черепахе Тортиле»?..

Я вежливо извинилась за причиненное беспокойство, Трубецкой кивнул и, видимо, обрадованный, что я наконец-то оставлю его, попрощался со мной уже не таким сердитым тоном. Я вышла из кабинета и закрыла дверь. Теперь надо приступить к следующему пункту моего сегодняшнего плана…

Покинув кабинет заведующего, я направилась прямиком в диспетчерскую.

Молоденькая Мария, которая мне нравилась куда больше Ольги Ивановны, разговаривала с кем-то по телефону.

Судя по тому, что я услышала, диспетчер передавала очередной адрес.

Я подождала, когда Мария закончит свой разговор, и вошла в кабинет.

— Вы ко мне? — поинтересовалась девушка.

Я кивнула.

— Я только что от Андрея Максимовича, — начала я объяснять девушке. — Он посоветовал мне поговорить с Ольгой Ивановной Мишиной насчет учебы… Вот только я забыла взять номер телефона диспетчера, а завтра, боюсь, ей будет не до разговоров…

— Ничего страшного! — Мария не заподозрила ничего странного в моей просьбе и даже не стала вдаваться в подробности — открыла журнал и сказала: — Вам есть куда записать? Тут даже домашний указан, только думаю, он вам не нужен. Записывайте мобильный…

Я поблагодарила доверчивую девушку и, пожелав ей хорошего дня, поспешила откланяться во избежание лишних расспросов.

Однако Мария даже не подумала о том, что я могу спрашивать телефон Мишиной в своих целях — она попрощалась со мной и уткнулась в экран компьютера.

Я вышла на улицу и, поеживаясь от зябкого, промозглого ветра, набрала номер «черепахи Тортилы».

Трубку сняли почти сразу — похоже, диспетчер не спала днем, а может, выспалась на работе.

— Здравствуйте, Ольга Ивановна! — вежливо начала я. — Вы меня, может, помните? Это Татьяна Иванова, я фельдшером работаю. Вчера первый день дежурила.

— С Дьяковой, что ли? — без намека на учтивость спросила диспетчер. — Кто вам мой номер дал?

— У меня к вам есть разговор. — Я предпочла проигнорировать вопрос Мишиной. — Дело в том, что, мне кажется, я могу вам помочь. Уж извините, но я узнала, что у вас дочка больна, простите, что лезу не в свое дело, но я не могла вам не позвонить. Просто я знаю, как ей можно помочь!

С минуту моя собеседница молчала — наверное, боролась с противоречивыми чувствами: злобой на то, что я откуда-то узнала о ее жизни, и интересом, правду ли я говорю. В конце концов, последнее пересилило, и Мишина, по-прежнему подозрительно, произнесла:

— И чем же вы можете помочь? Уж не знаю, откуда вам известно про мою дочь, но если вы обманываете меня, хотите предложить мне панацею за бешеные деньги, то имейте в виду, я на это не куплюсь! А сразу сообщу Андрею Максимовичу, и он вас за такое безобразие уволит!

— Что вы говорите! — изобразила я святую невинность. — Просто, когда я училась, у моей одногруппницы было такое же заболевание. Точнее, она, когда в старших классах училась, жаловалась на боли постоянные, а потом и вовсе учиться не смогла. Врачи говорили, что это не лечится, только инвалидность можно оформить. Но подруга моя увлеклась нетрадиционной медициной, и одно аюрведическое средство ей помогло… Но вы понимаете, это не телефонный разговор, так в двух словах и не объяснишь. Если вас интересует эта тема, мы можем с вами встретиться, где вам удобно, и я все расскажу. Завтра, на работе, времени не будет, да и не для посторонних ушей все это…

— Если вы так хотите помочь, приезжайте, — неожиданно легко согласилась диспетчер. — Я из дома сегодня выходить не собиралась, поэтому, если вам не сложно, можно поговорить у меня дома. Если вас, конечно, не смутит присутствие больного человека…

— Конечно, за меня не беспокойтесь! — заверила я женщину. — Диктуйте адрес…

Одна из неприятных сторон моей работы — это то, что ради установления личности преступника и раскрытия дела мне часто приходится врать.

Конечно, я к этому привыкла — иначе какой из меня частный детектив, если я стану стараться говорить исключительную правду?

Обычно я не обращаю внимания, если, скажем, придумываю какой-то способ разговорить подозреваемого, но иногда бывает, что ложь мне крайне неприятна. Как бы негативно ни относилась я к Ольге Ивановне, лгать человеку, у которого в семье большое горе, подло и непорядочно. Но я не могла придумать иного способа вызвать диспетчера на откровенный разговор. Чтобы хоть как-то оправдать свой поступок, я внимательно изучила статьи в Интернете, посвященные диагностике и лечению рассеянного склероза. Кто знает, может, что-то из моих советов и поможет дочери Ольги Ивановны…

Диспетчер жила в пятиэтажном доме, на четвертом этаже.

Открыла мне женщина сразу — похоже, была готова к моему визиту.

Лифт в доме работал, я не преминула им воспользоваться. Правда, внутри он оказался далеко не таким чистым и опрятным, как, скажем, в моем доме. Мало того, кабинка узкая, давно не мытая, так еще и запах какой-то странный. Я не разобрала, что за аромат доносился из лифта, но явно запах был неприятным. Лифт полз наверх очень медленно, и я даже подумала, что успела бы подняться по лестнице гораздо быстрее.

К моей великой радости, он не сломался, и я не застряла по пути к квартире Ольги Ивановны.

Клаустрофобией я, к счастью, не страдала, но решила, что обратно спущусь пешком. Кто разберет этот лифт, вдруг решит все-таки сломаться, и за свою лень я поплачусь тоскливым ожиданием в тесной кабинке, пока меня наконец-то оттуда вытащат…

Без медицинской синей формы Ольга Ивановна выглядела совсем по-другому.

Я бы не сказала, что домашняя одежда была подобрана в соответствии с возрастом женщины и ее комплекцией — нет, ей совершенно не подходили свободные синие штаны с мордами овчарок и серая кофта-балахон. Такой домашний костюм мог бы подойти даме помоложе, если не сказать, что его могла бы носить девушка-подросток.

Уж не знаю, кого напоминала диспетчер сейчас, но явно не «черепаху Тортилу», хотя очки на ней были те же самые.