Я поборола искушение купить готовое картофельное пюре — нет, как настоящая домохозяйка поставила на плиту кастрюлю с водой и несколько минут потратила на то, чтобы довести спагетти до готовности.

Сказать по правде, мне это даже повысило настроение — ведь говорят психологи, что иногда полезно выходить из зоны комфорта и заниматься тем, чем раньше не приходилось. И на самом деле успех в кулинарном творчестве повысил мою веру в себя, и я была убеждена на все сто процентов, что если макароны сумела сварить, то и дело Натальи Дьяковой распутаю в два счета.

Положив еду в холодильник (понятно, почему на подстанции их два, я с трудом нашла местечко во втором, ибо оба были забиты контейнерами других врачей и фельдшеров), я вернулась в диспетчерскую.

Новые врачи уже приняли смену, и Ольга Ивановна осчастливила все бригады утренними вызовами.

Дежурили незнакомые мне люди — единственным врачом, кроме нас с Натальей Дьяковой, вышедший на подработку с нашей смены, была неприступная красавица Влада.

Правда, сегодня она работала без фельдшера — наверное, Настя не пожелала брать себе еще одну смену.

Влада хмуро взяла карточку и даже не поздоровалась со мной — сделала вид, будто меня не заметила, и покинула диспетчерскую.

Зато Ольга Ивановна, напротив, дружелюбно улыбнулась мне и предложила посидеть в кабинете, пока Наталья Романовна занята разговором с заведующим.

— Влада сегодня, видимо, не в духе, — завела я беседу, про себя отметив, что Мишина сейчас не занята и может со мной разговаривать. — Даже не поздоровалась…

— Ой, она всегда такая! — махнула рукой диспетчер. — Ты на нее внимания не обращай. Влада — тот еще фрукт. Сколько я работаю, еще ни разу не видела, чтобы она хоть раз улыбнулась или сказала кому приветливое слово. Не знаю, как она с больными держится, но такому врачу слова поперек не скажешь. Между нами говоря, эта девица далеко пойдет. Вот увидишь, сделает себе карьеру, только не через ум и знания, а… ну, сама понимаешь…

— В смысле? — удивилась я. — То есть как — не через ум и знание?

— Да элементарно! — Ольга Ивановна посмотрела на меня с оттенком жалости. — Танюш, ты, видно, жизни совсем не знаешь. По тебе сразу видно, что ты еще — наивный ребенок, искренне верящий в добро и справедливость. Мне даже не хочется, чтобы ты у нас работала, не потому, что я к тебе плохо отношусь, а потому, что в человеческом коллективе зачастую царит лицемерие, плетутся интриги и творится несправедливость…

Ну-ну, выходит, я неплохая актриса, раз диспетчер всерьез полагает, что я такая наивная юная дурочка.

Эх, знала бы Мишина, сколько раз я сталкивалась с вещами похуже несправедливости, насколько хорошо изучила подлую человеческую натуру… Но мне только на руку: чем проще и глупее собеседник, тем больше информации ему выложат.

— Ну почему вы так думаете? — робко спросила я. — Вот вы про интриги говорите, а Наталья Романовна, да и вы, по-моему, никогда не станете сплетни разводить и гадости подстраивать!

— Спасибо тебе, конечно, на добром слове, — улыбнулась Ольга Ивановна. — Только ты с Владой поосторожнее будь. Если у тебя жизнь удачно складывается, держи рот на замке и ни в коем случае при ней не откровенничай. Кузнецова девка завистливая, если у кого все хорошо идет, она непременно гадость какую-нибудь подстроит. Тебе Наталья не говорила, но эта красотка едва крепкую семью не разрушила!

— Нет, не говорила. — Я изобразила изумленную физиономию. — То есть как — семью разрушила?

Ольга Ивановна огляделась по сторонам, но, так как поблизости никого не было, наклонилась поближе ко мне и заговорщически прошептала:

— Только это — между нами. Я сплетни не люблю, но расскажу тебе, чтобы ты настороже была. Помнишь Елену Курочкину, с той смены, куда ты выходила? Кудрявая такая, красивая женщина, примерно одного возраста с твоим врачом?

— Да, конечно, помню! — кивнула я. — Наталья Романовна рассказывала, что они с Курочкиной вместе учились и дружили, но потом, когда Елена замуж вышла, общаться перестали.

— Ну, по поводу дружбы Натальи и Елены мне особо ничего неизвестно, зато тебе скажу, что у Елены богатый муж, две дочки взрослые. А Влада, когда узнала об этом, решила разлучить врача с супругом, женить его на себе и все денежки присвоить. Она ловко втерлась в доверие к Ленке, они едва ли не закадычными подружками стали, все секретничали вместе. Елена, наивная душа, сперва ничего не заподозрила, стала Владу к себе в гости приглашать. А та и помоложе нее будет, и красивее. Ну, представляешь — макияж, мини-юбка, каблуки… Мужа в два счета захомутала, причем Ленка сперва ничего и не поняла. Я всю эту историю потому знаю, что Курочкина здесь в диспетчерской рыдала, я ее успокоить не могла, когда однажды застукала мужа в постели с Владой. Дело едва до развода не дошло, но я заставила Лену поговорить с супругом, чтобы сгоряча не принимать решений. Если бы они развелись, то Влада бы и всем имуществом мужа Лены завладела, и дочерей бы без отца оставила. Благо Ленка все это поняла, начистоту поговорила с супругом. Ну, тот прощения стал просить, вроде как не понял сам, что произошло, на минутное помешательство все свалил. Хотя Ленка вспоминала, что Владе на работу цветы присылали. Один раз она заметила, что та с дорогим кольцом ходит. Понятное дело, это муж ее так красиво за молодой красоткой ухаживал — все как полагается, конфеты-букеты, украшения… Но Ленка умной оказалась, сделала вид, что всего этого не знает. Худо-бедно отношения они наладили, но Ленка с тех пор с Владой не общается, за километр ее обходит. Понятное дело, Курочкина эту бестию ненавидит, мне говорила, что, если бы у нее наглости и подлости хватило, сделала бы все, чтобы эту поганку уволили. Вот только Лена честный человек, на всяческие интриги, как Влада, не способна. К тому же у Кузнецовой другая цель — похлеще мужа Ленки… Я эту мерзавку насквозь вижу…

— И какая же? — Я округлила глаза. — Она еще чью-то семью разрушить хочет?

— Не семью, — уклончиво покачала головой диспетчер. — Впрочем, я не уверена на все сто процентов, это только мои подозрения… Ладно, хватит нам болтать, вон твоя Наталья Романовна от заведующего вышла. Поедете у меня на Вторую Горную, двадцать шесть… Жалобы на затрудненное дыхание…

И началась привычная круговерть.

Сегодняшний день мало чем отличался от моей предыдущей смены, за исключением того, что, как мне показалось, ездили мы больше, отдыха нам не давали даже на десять минут.

К каким только больным мы ни попадали: и к старушкам с жалобами на давление, и к бездомным алкоголикам, и к пациентам с сердечными приступами…

Ближе к полудню мне показалось, что сегодня Тарасов сошел с ума — сплошные жалобы, болезни и недомогания.

В два часа дня я уже искренне полагала, что работает только наша бригада, а остальные куда-то запропастились — мы едва успевали госпитализировать очередного больного, как мобильный Натальи настойчиво сообщал о новом вызове.

В четыре часа, вместо обеденного перерыва, как в прошлое наше дежурство, мы поехали в какие-то трущобы спасать заблудившегося старичка, которому вызвали «Скорую помощь» сердобольные прохожие.