мы вышли на лед и выпили за здоровье его величества; на судне, хотя оно было под всеми парусами, не осталось ни одного человека. Должен честно признаться, что у команды были все основания для недовольства. Учтя это, я разрешил разводить костер, но не чаще одного раза в сутки, чтобы растянуть топливо на более долгий срок в предвидении возможных осложнений.

30 числа мы несколько продвинулись во льдах — тянули судно на своих плечах, причем молотами и железными ломами разбивали края льдин, чтобы проложить себе путь.

6 августа утром подул северо-западный ветер и мы с превеликой радостью снялись с якоря, надеясь теперь выйти в открытое море, держа курс на юг. К полудню нам это удалось.

13 числа после полудня (когда поднялся небольшой туман) мы увидели впереди буруны и, замедлив ход, чтобы их обойти, неожиданно наскочили на скалы. В этом отчаянном положении мы поставили все паруса, но по божьей милости две-три высокие волны перенесли нас через эти скалы, на место глубиной три сажени. Там мы бросили якорь и пустили в ход помпы, но обнаружили, что вода не проникла в судно, хотя оно получило три столь ужасных удара, что, казалось, мачта должна разлететься на куски, а трюм, несомненно, заполниться водой.

Мы спустили на воду лодку с двойным составом гребцов, чтобы сделать промеры и найти выход из этих опасных мест. Однако не успела лодка отойти, как поднялся густой туман и нам пришлось расходовать порох, чтобы гребцы знали, где мы находимся. Если бы ветер немного не утих, вряд ли они бы нас отыскали. Пробыв в отсутствии два часа, команда лодки сообщила, что мы окружены скалами и бурунами. Тем не менее им все же удалось обнаружить фарватер глубиной не менее двух с половиной саженей, причем далее глубина увеличивалась. Мы поспешно снялись с якоря и последовали за лодкой. Наступила’ ночь, и пришлось переждать ее, стоя на якоре.

20 августа в 6 часов утра мы увидели западный берег материка, очень низменный и равнинный. Мы назвали эту землю Новым княжеством Южного Уэльса[61] и, наполнив бокалы лучшим из имеющихся у нас вин, выпили за здравие его высочества принца Чарлза, да хранит его бог. Мы шли вдоль берега и, дойдя до того места, где он отклоняется к югу, бросили якорь.

К 9 часам вечера стало совсем темно и поднялся сильный ветер. Мы заметили, что судно тянет за собой якорь, и забросили канат на кабестан, чтобы поднять трос якоря, но он снова задел за дно. Из-за сильного волнения людей отбросило от кабестана. В темноте веревка запуталась вокруг троса и обмотала ногу штурмана, но с божьей помощью он сумел сам выпутаться, хоть и не без сильных кровоподтеков. Получили ранения и два помощника капитана: один в голову, другой в руку. Одному из самых веселых наших матросов барабан кабестана нанес такой удар в грудь, что он едва дышал. Другой чудом спасся, когда ему опутало голову тросом. Остальных людей разбросало в разные стороны, и они получили тяжелые ушибы. У нашего пушкаря (честного и работящего малого) нога попала между тросом и кабестаном, ступня оказалась вывихнутой, все мышцы с голени были сорваны, кость раздробило на куски и на всем теле виднелись кровоподтеки. Попав в такую беду, он кричал до тех пор, пока мы не опомнились и не собрались с силами, чтобы вызволить его. Когда мы переносили пушкаря и остальных пострадавших к врачу, судно попало на мелководье и это вселило в нас немалый страх. Ведь мы уже понесли тяжелый урон из-за этого несчастного случая, который вывел из строя восемь человек. Но богу было угодно, чтобы якорь снова закрепился и судно простояло на нем всю ночь. К полуночи врач ампутировал ногу пушкаря на операционном столе, перевязал всех раненых и оказал помощь ушибленным, после чего мы, как могли, старались ободрить пострадавших.

Утром 29 августа мы подсчитали, что нас отнесло дрейфом назад на 17–18 лиг, и тогда же, к нашему величайшему удивлению, обнаружили на подветренной стороне в трех-четырех лигах от нас корабль. Мы сразу же поставили паруса и подошли к нему. Это был корабль его величества «Чарлз», которым командовал капитан Фокс.

В то же время утром капитан Фокс со своими спутниками прибыл на наше судно, где я постарался оказать им самый лучший прием и сообщил, что назвал эту землю Новым княжеством Южного Уэльса. Я рассказал капитану, как далеко заходил на запад и где именно высаживался, короче, оповестил его о всех опасностях этого побережья на том отрезке, где побывал. Он рассказал мне, что заходил в устье Нельсона и совсем не высаживался на сушу, да и вообще нечасто видел ее. Вечером, после того, как я снабдил его людей некоторыми продуктами, а также табаком и другими вещами, в которых они нуждались, Фокс возвратился на свой корабль и на следующее утро взял курс на юг-юго-запад, после чего я больше с ним ни разу не встречался.

В конце августа выпал снег и град и наступили такие холода, которых мне никогда не доводилось испытывать в Англии.

1 сентября. Мы шли вдоль берега, придерживаясь глубины 10 саженей и не теряя из виду землю[62]. Затем глубина уменьшилась и повсюду на подветренной стороне появились буруны. Тогда мы изменили курс, но нам стоило немалых усилий выбраться из этого опасного залива. В тот же день врач впервые сказал мне, что у некоторых людей началось недомогание[63].

4 сентября стоял густой туман и мы непрерывно занимались промерами. Вечером началось сильное волнение, а когда к тому же подул ветер, все море покрылось пенящимися валами. И словно для того, чтобы устроить настоящий шторм, всю ночь гремел гром и сверкала молния, шел снег или дождь и ревел ветер. Ничего подобного мне ранее видеть не приходилось. Мне довелось плавать по разным морям, но самыми опасными были эти воды. Я по-настоящему испугался, что из-за страшной килевой качки судно пойдет ко дну. При буйном разгуле ветра и волн нас так качало, что пришлось приложить немало усилий, чтобы закрепить все предметы в трюме и на палубе.

5 числа утром ветер продолжал неистовствовать с той же яростью. После полудня он переменился на северо-западный