Фэйт хотела остановиться, лечь в постель и закончить историю утром, перед тем как ехать в универ, но поняла, что не сможет этого сделать. У нее просто не хватит на все времени. Презентовать работу она должна уже завтра, а до этого еще надо сделать копии для всех студентов курса.

Кроме того, у Фэйт появилось странное ощущение, что рассказ, каким она его задумала, будет зудеть у нее в голове, пока она его не напечатает, и совершенно не важно, сколь долго она будет откладывать сам процесс написания.

Фэйт вновь перечитала написанное и взяла в руки ручку.

«Я не знаю, что особенного было в шестом этаже, что так привлекло мое внимание…» – начала она.

И полностью погрузилась в работу.

* * *

Кит появился, когда она уже перепечатывала написанное в гостиной, барабаня по старой раздолбанной клавиатуре пишущей машинки матери. Когда он вошел, Фэйт подняла на него глаза. Кит подстригся, полностью сбрив волосы на левой половине головы, и теперь зачесывал на эту лысину длинные пряди с правой стороны. Прическа выглядела нелепой, но Фэйт ничего не сказала брату – лишь проследила за тем, как он свалил кучу купленных книг на диван.

– Все еще участвуешь в этой крысиной гонке? – поинтересовался Кит.

– Вообще-то это называется «получать образование».

– То образование, которое они тебе навязывают, вполне может быть не тем, которое тебе нужно. – Брат пожал плечами.

– Слова настоящего продавца пластинок.

Он взглянул на нее, хотел что-то сказать, но передумал и вышел на кухню.

Фэйт сразу же пожалела, что раскрыла рот. Почему она все время к нему прикапывается? Разве не достаточно того, что их мамаша не дает ему ни минуты покоя? Она сидела, прекратив печатать и глядя на кухню. У брата было страдальческое выражение лица, и ей стало не по себе от осознания того, что виновата в этом она сама. Кит молод и еще не успел повзрослеть, вот и всё. И хотя его псевдоинтеллектуальные закидоны могут вывести из себя кого угодно, ей не следует слишком остро на них реагировать. Надо держать себя в руках.

Подумав немного, Фэйт встала и вышла на кухню. Кит пил апельсиновый сок прямо из кувшина, который достал из холодильника. Когда она вошла, он посмотрел на нее.

– Ну что, будешь нудить, что надо было взять стакан?

Фэйт покачала головой. Она хотела извиниться перед ним, но знала, что не сможет этого сделать. Не так они жили раньше… Девушка открыла шкаф и достала коробку «Принглз», хотя есть ей не хотелось.

– А где ма? – спросила она.

– А кто ее знает…

– Последнее время она здорово тебя достала.

– И что в этом такого необычного?

Они посмотрели друг на друга. И все встало на свои места.

Брат допил сок и поставил пустой графин в раковину.

– Как думаешь, сколько мужиков она трахнула?

– Кит!

– Да ладно тебе. Ты знаешь ее не хуже, чем я. Так сколько?

– Не знаю, – Фэйт покачала головой и пожала плечами.

– А как ты думаешь, она трахалась на стороне, когда был жив… па?

– Нет.

Отрицание вырвалось у нее мгновенно и было произнесено от души. Она уже много раз задавала себе этот вопрос, вспоминала о той, прошедшей, жизни и все время приходила к одному и тому же выводу.

– А как ты считаешь, она вела бы себя так, если б па был с нами?

– Не знаю. Не думаю. Мне кажется… Мне кажется, она была слишком молода, когда все произошло. И не знала, как жить со всем этим.

Кит, кивнув, отсыпал себе чипсов из ее коробки и, выйдя из кухни, направился к себе в комнату. Она услышала, как он запер дверь.

Постояв несколько минут, Фэйт убрала чипсы и вернулась в гостиную, заканчивать свой рассказ.

* * *

Из дома она уехала рано утром, не позавтракав. По дороге заскочила в «Кинко» и сделала копии рассказа еще до того, как началась алгебра, ее первая в тот день лекция.

По пути из здания физического факультета в Нельсон-холл Фэйт вдруг занервничала. Она не любила читать перед аудиторией, особенно если это было ее собственное произведение, и вера в то, что она написала хороший рассказ, которая появилась у нее накануне вечером, испарилась.

На ходу Фэйт стала еще раз перечитывать написанное, уставясь на страницу в руках. И, хотя думала, что видит, куда идет, и что заметит краем глаза возникающие перед ней препятствия, она не заметила студента, пересекавшего ее путь, и со всего размаха врезалась в него, попав вытянутой рукой ему в плечо.

Смутившись, Фэйт подняла глаза:

– Простите. Мне очень жаль.

Юноша взглянул на нее пустыми, ничего не выражающими глазами.

– Отвали, сука.

Она следила за ним, пока он шел в сторону факультета общественных наук. По ходу тоже врезался в проходящего парня, и тот толкнул его. Первый ответил. И через несколько мгновений они уже дрались друг с другом.

Что не так с этим местом?

Фэйт отвернулась от драки, прижала рукой бумаги и заторопилась в Нельсон-холл.

Тайной мечте о том, что большинства студентов на занятиях сегодня не будет, не суждено было сбыться. Когда Фэйт вошла в аудиторию, то увидела, что та полна и свободными остаются лишь несколько мест в первом ряду.

Когда она садилась, доктор Эмерсон улыбнулся ей.

– Готовы?

Фэйт покачала головой, стараясь выглядеть более уверенной, чем чувствовала себя на самом деле.

– Нет, но, думаю, смогу притвориться.

– Доктор Эмерсон!

Оба они посмотрели на задние ряды, где тянул руку бледный молодой человек.

– Слушаю вас, мистер Килер, – сказал преподаватель.

– На следующем занятии меня не будет, а я должен читать на нем свой рассказ. Можно, я поменяюсь и сделаю это сегодня?

– Я не возражаю, но главная у нас тут мисс Пуллен. Не возражаете, если мы позволим мистеру Килеру почитать сегодня?

Фэйт обернулась на бледного студента – и не почувствовала того облегчения, которое должна была бы почувствовать, когда ее сняли с крючка и перенесли на следующее занятие. И тем не менее она согласно кивнула:

– Конечно.

– А вы сделали копии? – спросил доктор Эмерсон молодого человека.

– Не-а. Я забыл.

– Тогда, может быть, отложим до того момента, как вы вновь появитесь на занятиях?..

– Рассказ совсем коротенький. Я могу сейчас прочитать его, а копии оставлю в вашем ящике, и вы раздадите их в следующий раз.

Что-то в голосе этого студента, какое-то проскользнувшее в нем отчаяние, заставило Фэйт почувствовать себя не в своей тарелке.