Неожиданно Йену стало холодно.

На экране вновь появился Бернард Шоу.

– Добрый вечер, профессор. Как я понимаю, во время взрыва вы находились в поврежденном здании…

Стивенс кивнул, и Йену показалось, что он старается сдержать улыбку.

– Да, именно так, Бернард. И, должен вам сказать, я никогда не испытывал ничего подобного.

– Вы специалист по разрушениям?

– Именно.

– Как вы считаете, что могло вызвать взрыв?

– Сейчас об этом говорить еще рано, и мы ничего не будем знать наверняка, пока не доберемся до точки взрыва…

В дверь позвонили, и Йен подпрыгнул от неожиданности.

– …это какая-то пластиковая взрывчатка того же типа, что используют…

В дверь опять позвонили. Йен поторопился открыть, краем уха продолжая прислушиваться к передаче.

– Благодарю вас, доктор Стивенс. Как мы уже сообщали, десять человек умерли, а сорок три получили ранения. Мы будем продолжать держать вас в курсе относительно деталей произошедшего. К другим новостям…

Когда он открыл дверь, Элинор улыбалась, но ее улыбка увяла, как только она увидела выражение его лица.

А какое у него выражение лица?

– В чем дело? – спросила она, дотрагиваясь до его щек. – Ты здоров?

И Йен чуть не рассказал.

Чуть не рассказал все: о Стивенсе, его «диссертации», формуле взрывчатки, планах университетских зданий с указанием их критических точек и о новостях по телевизору.

Но в последний момент передумал, взял ее за руки и улыбнулся.

– Со мной все в порядке, – сказал Эмерсон. – Просто устал немного.

Он закрыл за ней дверь и провел ее в гостиную.

Закончив макет газеты и отправив Стюарта в типографию, Джим поблагодарил сотрудников за еще один отличный номер и отправился в общагу через парковку.

Еще один отличный номер…

Еще одно изнасилование. Продолжение истории о растлении малолетних. Статья о находящемся в самоволке профессоре, который не показывается с самого начала семестра и чье исчезновение расследует ФБР.

Типичный день в Университете Бреи.

Удивительно, насколько быстро человеческие существа привыкают к ужасам и перестают обращать внимание на необычное. Сам Джим всегда считал себя внимательным, заботливым человеком и никогда не думал, что будет одним из журналистов, настолько пресыщенных, что людские страдания и катастрофы перестают их трогать. Он никогда не видел себя делающим ставки на смерть, когда люди спорят, сколько еще протянет жертва нападения, после того как ее сначала расстреляли, а потом поместили в палату интенсивной терапии.

Но нынче он поймал себя на том, что, меняя макет первой страницы, чтобы разместить заметку о еще одном изнасиловании, думает не об изнасиловании как таковом, не о том, что это преступление против одной из его коллег-студентов, а рассматривает его как часть структуры газеты.

И даже сейчас он не мог найти в себе ничего, что помогло бы ему ассоциировать себя с тяжелым положением жертвы. Наоборот, какая-то его часть радовалась этому изнасилованию, потому что газета получила еще одну интересную историю. Если дела будут развиваться так в течение семестра или, что еще лучше, до конца учебного года, газета сможет завоевать целую кучу творческих призов.

Ну, и что это за мысли?

Практичные.

Награды и хорошие работы помогут ему после выпуска получить приличную работу.

Выпуск…

Неожиданно Паркера накрыло осознание того, что это его последний год в универе и после того, как в следующем семестре он закончит практику, ему придется выйти в мир и начать зарабатывать себе на жизнь.

Эта грозная мысль испугала Джима. С самой школы он хорошо знал, чем хочет заниматься в будущем, и именно поэтому пошел на журналистику, а все его дополнительное образование готовило его к выполнению этого жизненного предназначения. Он знал свое дело – легко получал высшие оценки как по творчеству, так и по теории, а последние два семестра показали, что Джим способен трудиться в условиях жесточайшей нехватки времени и принимать при этом правильные редакторские решения, – но все-таки не был готов выйти в реальный мир. Он не чувствовал себя достаточно квалифицированным или подготовленным, чтобы брать на себя ответственность в настоящей газете. И, несмотря на свою внутреннюю уверенность, где-то глубоко внутри себя считал, что все это игра, репетиция, подготовка.

Что настоящая жизнь совсем другая.

Но на нынешнюю она тоже совсем не похожа. Изнасилования, нападения, растление…

А может быть, это действительно настоящая жизнь? Правда, в ней подобные проявления должны иметь совсем другие причины.

Джим вспомнил профессора, которого встретил в ту ночь возле Нельсон-холла…

Это Зло

…и подумал о том, что говорил ему Хови, и о курсе ботаники Фэйт Пуллен, на котором истязали животных. А еще о своей лекции по экономике и том тревожном отношении к Университету, которое появилось у него еще до начала семестра, и понял, что верит. Верит, что Хови прав. Верит, что прав этот полубезумный профессор. Верит, что прав был его инстинкт. Все это не простые совпадения. С этим Университетом что-то не так. Может быть, его захватила нечистая сила, а может быть, всему происходящему есть научное объяснение – этого он не знал. Но с этим местом точно что-то не в порядке, и оно влияет на студентов, которые здесь учатся, и на учителей, которые здесь преподают.

Оно влияет и на него тоже.

Ведь это он почувствовал радость, когда узнал о новой жертве изнасилования, потому что это могло помочь газете получить награду.

Джим подумал о Шерил – и мгновенно почувствовал себя виноватым.

Что бы здесь ни происходило, ему надо оставаться настороже. Он должен знать, что происходит, и бороться с этим. Он не может позволить себе роскоши попасть под влияние происходящего.

На парковке никого не было, несмотря на большое количество машин, но сегодня ему было не страшно. Паранойя, охватившая его ранее, исчезла. Паркер остановился, обернулся и посмотрел на здания Университета на фоне горизонта. Ничего необычного в их силуэтах он не заметил – в них не было и намека на враждебность, прячущуюся за освещенными окнами, и ничто не указывало на то, что что-то не в порядке.

Джим вновь двинулся в сторону общаги.

Сначала он услышал ее и только потом увидел – грохот рэпа и рока лишь подчеркивался менее ритмичными голосами громко разговаривающих студентов. Джим прошел между двойной оградой из разросшихся кустов олеандра, окружавших парковку, и выбрался из них в районе гаражей под окнами его комнаты. Подойдя к лестнице, стал было подниматься по ней, но передумал, развернулся и прошел к входу на первый этаж. Дошел по коридору до комнаты Хови и постучал в дверь.