Она меня поражает! Нет, это точно дурной сон.

— Переживу. Я за честность.

— Да? А ты был честен с Мэд, когда усилил воздействие несчастий? Если хочешь кого-то винить, вини меня — мать, которая защищала свое дитя. И подумай, почему именно она стала твоей имби. Наша Мэд не та, против кого ты воюешь. Она просто умеет создавать, имеет дар.

— Умеет создавать тех тварей, из-за которых древних больше нет. И ты еще собираешься открывать заповедник, Мэделин? — язвительно спросил он, и каждое слово болезненно меня кусало.

Это все дурной сон, кошмар, плохое видение. Плод уставшего сознания, никак иначе.

Но того, как смотрел на меня Райян, я даже во сне не могла представить. От такого коктейля чувств голова кружилась.

Я посмотрела на свои руки и отметила, что они стали абсолютно нормальными. Но что с ними было?

Спрашивать у мамы я сейчас не хотела. Она столько мне врала, соврет еще раз. Должна же быть причина такой жгучей ненависти к тем, кто находится за границей.

— Что ты видел? — спросила я Райяна.

— Тебя настоящую. Ритуал тем и хорош, что оголяет дар перед супругом.

— Я твоего не видела.

— Именно потому, что ты не наша.

Не наша… Это звучало как «прокаженная». Но я хотела во всем разобраться здесь и сейчас, иначе просто задохнусь от неизвестности.

— Кто я, если не «ваша»?

— Ты та, кто способен погубить мир. Дальше тебе говорить просто опасно. — Райян притормозил, взлохматил волосы и с мученическим выражением посмотрел на меня. — Ты правда ничего не знала? Мать не учила тебя ничему?

И тут вдруг его лицо озарила догадка.

— Нет. Ты врешь мне. Ты же создала Эша. И лопату. Я видел собственными глазами. Дурак, думал, это особый дар…

— Я сама научилась. Трудно не заметить, когда твоя вышивка оживает, что с тобой не все как у всех.

Шэн встал рядом со мной, обнял за плечи.

— Я знаю ее с детства. Мэд не представляет для королевства никакой угрозы. Я могу поручиться за это жизнью.

— Ты потеряешь свою жизнь, если продолжишь ее лапать. — Райян смахнул руку Шэна с моего плеча.

— Ты же назвал меня тварью, — припомнила я с болью в голосе.

— Я погорячился, — медленно произнес Райян с трудом, а потом добавил: — Надеюсь, что погорячился.

Захотелось заорать во всю глотку, сбросить раздражение, дать волю захлестнувшим чувствам. Но я держалась из последних сил, потому что надо было выяснить:

— Моей семье больше ничего не угрожает?

— Твоя мама разве не сказала, что твой имбис теперь будет обязан защищать тебя?

— Я не об этом. — Мне трудно было сосредоточиться, я еле сложила слова в предложение. — Семьи больше не коснутся несчастья?

— Нет. Теперь вам светит только процветание, — издевательски саркастически прозвучали для меня слова Райяна. Может, я слишком остро все воспринимала, но кто на моем месте был бы спокоен?

— А связь с семьей?

— Разорвана. Но если ты беспокоишься о секрете, то я просто не смогу действовать против вас.

— Даже с незавершенным ритуалом?

Наверное, со стороны я казалась имбису коварной, раз задавала такие вопросы.

— А ты не хочешь спросить, что будет с нами? — Райян выглядел нездорово бледным.

— И так все ясно. Ты меня ненавидишь. Я твой враг. Но победить ты меня не можешь, потому что я твоя имби.

— Ты забыла одну вещь. — Райян медленно протянул ко мне руку, глядя, как его ладонь сжимает мою.

Я была не в силах освободиться. Я неразумно хотела, чтобы он перестал так себя вести. Понял, что я не использовала его, поверил мне.

— Какую?

— Все еще строишь из себя невинность? Ты разве не хочешь довести ритуал до конца? Твоя мама очень хочет, например!

Мой взгляд бегал по лицу Райяна, пытаясь понять, где он шутит, где злится и, главное, чего хочет. То обзывает меня, отталкивает, то спрашивает, правда ли я ничего не знала, и хватает за руку.

— Райян, я действительно сейчас сама ничего не понимаю.

— Просто ответь — хочешь еще раз сблизиться со мной? — спросил он так пытливо, словно от моего ответа зависела судьба всего мира.

— Ты уверен, что хочешь сблизиться с тварью?

Да, меня задели эти слова! Безумно задели. Наверное, это было вторым шоком после того, как я узнала о том, что я… А кто я? Отказываюсь называть себя любым плохим словом. В жизни никому дурного не сделала!

Райян сощурил глаза:

— Но ты же ничего не знала. И на бал попала просто так, верно?

— На бал я пришла, чтобы научить Эша рычать. Как ты заметил, «наш сынок» мяукает и крякает в самый неподходящий момент. Нужно было показать ему настоящего дракона.

— Даже так?

Я ни разу не слышала, чтобы баритон Райяна звучал так эмоционально. Казалось, его голос подрагивал, и я безошибочно определила, что он сейчас испытывает: чувство, что тебя предали, и слабую надежду.

Неужели это отголоски нашей связи? А чувствует ли он меня?

— «Наш сынок»? — повторил имбис мою издевку.

И зачем я нас связала Эшем? Зачем вспомнила, как он нас называет? От этого стало только больнее.

— Ты же учил его драконизму? Он тебя папой называет.

— Пытаешься привязать к себе?

— Вот еще! Напомнить, кто из нас двоих хотел брака?

— Значит, ты ко мне ничего не чувствуешь?

Со стороны Райяна чувствовался невероятный напор. Вопрос звучал весомо, словно речь шла о жизни и смерти. Но я не могла сейчас ответить правду — обида комом встала в горле, запрещая говорить.

Я просто гордо смотрела в глаза имбиса с вытянутым зрачком.

— Кажется, тут все без слов понятно, Райян. — Шэн положил руки мне на плечи, и Райян вдруг стал оборачиваться, снося на своем пути стены и без того пострадавшего жилища.

— Ничего себе счастье после брака привалит, — в шоке сказала Касс, которую откинуло в дальний угол.

Противоположной стены теперь не существовало. Крыша держалась на драконьей голове. А я была окольцована хвостом имбиса.

Погодите-ка… А кто там в пасти?

— Отпусти Шэна! — Я легонько стукнула по хвосту.

Но что Райяну в обличье огромной рептилии мои удары?

Имбис так на меня зыркнул, что мой занесенный кулак завис на подлете.

— Мэд, все в порядке! — крикнул драконий конкурент, зажатый между зубами. — Я смогу с ним договориться сам!

Я нашла глазами папу и с облегчением перевела дух. Он пришел в себя и уже поднимался на ноги с помощью мамы и Ханни. Правда, последнюю саму следовало поддерживать — ноги у невестки постоянно подкашивались.