Дорин оставил ему визитку и попросил связаться, если Молли снова окажется в стенах этого заведения. Он не надеялся. Не верил. Просто делал то, что должен был делать.

Доктор связался с ним спустя несколько дней.

– Задержите ее! – крикнул Дорин, прервал связь и заставил себя успокоиться.

Мысли спутались. Снова увидеть ее. Снова заглянуть в глаза. Услышать ее голос. Вдохнуть запах ее волос. Прикоснуться к ней… Дорин заставил себя улыбнуться. Все это просто память. Прошлое. Он взял телефон и позвонил Кауфману.

– Умный мальчик, – пропел тот с очарованием чеширского кота. – Жди меня у клиники.

– Просто ждать?

– Ну конечно, – Кауфман рассмеялся. – Или ты снова хочешь все испортить?

Дорин не ответил. Не ответил потому, что в трубке уже раздались гудки. Он вывел ялик за город и остановился возле клиники Артура и Морганы.

Доктор Кусум лично встретил его, провел в свой кабинет. Камеры внутреннего наблюдения показывали Илию и Молли.

– Будете наблюдать? – спросил доктор Кусум, проследив за взглядом Дорина.

– Если вы не против, – он почему-то покраснел.

– Один?

– Мне все равно.

– Конечно, – доктор улыбнулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Ну, наконец-то! – Илия вскакивает с дивана, увидев, как открывается дверь.

Молли смотрит на Илию. Смотрит на доктора Кусума. На санитаров. Действие таблеток закончилось, оставив лишь апатию и разочарование. Впрочем, как и всегда. Она сжимает тюбик в кармане. Смотрит на графин. Поднимается на ноги, выходит из кабинета следом за Илией.

– Прошу прощения, что пришлось закрыть вас, – говорит доктор Кусум.

– Закрыть? – Илия смотрит на часы. – У меня дочь одна в загородном доме!

– Эш? – доктор Кусум улыбается. – Думаю, она уже достаточно взрослая.

– Взрослая? Господи, Кусум! О чем ты только думал? – он осудительно качает головой.

Идет по коридору к выходу.

– Илия! – кричит ему Молли.

Он оборачивается. Она смотрит на доктора Кусума.

– Могу я уйти?

– Вас ждут на улице.

И доктор уходит. Коридор пуст. Молли заставляет себя не бежать. Выходит на улицу. Смотрит на розовый ялик Кауфмана. Затем на ялик Дорина. Илия оборачивается.

– Ты идешь?

– Я? – Молли останавливается. Неужели Илия так ничего и не понял?

– Или ты получила свои таблетки и я тебе больше не нужен? – спрашивает он.

– Таблетки? – она закрывает глаза. Сжимает тюбик в кармане. Пластмасса ломается. Врезается в кожу.

– Я так и думал… – Илия садится в машину. – Прости, но у меня уже есть один ребенок.

– Я знаю, – Молли смотрит на него, пытаясь встретиться взглядом. – Я знаю.

– Что ты знаешь?

– Все.

– Все? – Илия вглядывается ей в глаза. – По-моему, ты все еще под кайфом?

Она молчит.

– Под кайфом, да? Тебе ведь только это надо? – он вспоминает ночь в кабинете доктора. Вспоминает поведение Молли. – Четвертый? Да какой к черту я четвертый?! – истерично смеется Илия. – Прости, но Эш нужна мать, а не… – он закрывает дверь. Смотрит на Молли в последний раз и качает головой.

Она вспоминает его дочь. Вспоминает облака, плывущие где-то далеко внизу, под ногами. «Может быть, они действительно уносят нас в страну снов?» – думает Молли. Сильнее сжимает руку, чувствуя, как кровь сочится из порезов, и улыбается.

– Я так и думал… – говорит Илия, отворачиваясь от нее. И что-то еще, но она уже не видит его губ, чтобы понять. Ничего не видит за странной пеленой, застилающей глаза.

Рассвет. Ялик уносит Илию в алеющее небо. Становится точкой. Растворяется.

– Он так ничего и не понял? – спрашивает Дорин.

– Что он должен понять? – устало спрашивает Молли.

– Почему вас закрыли.

– Нет, – по ее щекам катятся редкие слезы.

– Это третий.

– Что?

– Третий раз, когда ты плачешь со мной.

– Я плачу не с тобой, – Молли вытирает ладонью лицо. – Зачем мне вообще с тобой плакать?

– Вот как? – Дорин протягивает ей платок. – У тебя кровь.

– Красная.

– Пока что.

– Так и останется, – Молли заставляет себя не поворачиваться и не смотреть ему в глаза. – Ты видел, что они сделали с Кузой?

– С Кузой? – Дорин хмурится. – Куза ищет тебя. Она хочет тебя вернуть, дав второй шанс.

– Шанс? – Молли смеется. – Боюсь, она уже никому ничего не даст!

– Что?

– Она спятила, Дорин! Лежит здесь в одной из палат и не знает, как ее зовут, – она мрачнеет. – Хотя так, может, даже и лучше.

– Ты ошибаешься.

– В чем?

– Все совсем не так.

– Правда? – Молли вглядывается в небо. В небо, где уже давно ничего нет. Никого нет. – Скажи тогда, что ты ищешь меня не потому, что Кауфман пообещал сделать тебя высшим.

Дорин молчит.

– Вот видишь, – Молли чувствует, как сжимается сердце.

– Четвертый раз.

– Что?

– Я вижу, как ты плачешь в четвертый раз.

– Черт! – Молли смахивает слезы со щек, но они появляются снова и снова. – Черт! Черт! Черт!

– Молли…

– Отстань!

Кауфман наблюдает за ними, скрестив на груди руки.

– Черт! – Молли идет прочь, отчаянно сдерживая слезы. – Черт!

Дорин слышит ее рыдания.

– Что теперь? – спрашивает он.

Кауфман молчит, вглядываясь в небо.

– Мне догнать ее?

– Не знаю.

– Что значит «не знаю»? – Дорин с ненавистью вглядывается в это безразличное лицо. – Тебе нужна она или нет?

– Такая как сейчас? Нет.

– Такая как сейчас? – Дорин смотрит на Молли. Она уходит так медленно, словно ждет, чтобы ее остановили. – По-моему, она всегда была такой.

– По-твоему? – Кауфман вдыхает полной грудью. – Если хочешь, можешь уйти вместе с ней.

– Я?!

– А ты думаешь, она меня ждет?! – Кауфман смеется. Садится в ялик. – Знаешь, сладенький, иногда одно сегодня стоит двух завтра.

Дорин молчит. Смотрит, как утреннее небо забирает еще одно знакомое лицо. Садится в свой ялик. Выходит. Снова садится. И снова выходит.