Проводник уронил голову на руки, мечтая о том моменте, когда его сморит сон и ночные визиты супруги наконец закончатся. Вот только, видимо, где-то глубоко в душе он все же хотел, чтобы она возвращалась снова и снова. Он сжал в руке теплый медальон так сильно, что тот чуть не сломался.

Дверь в избу тихонько заскрипела. Николай поднял глаза, ожидая увидеть кого угодно, однако в комнату – кто бы сомневался! – мягко ступая, прокралась Катя. Сегодня она была гораздо моложе, на ней красовалось то самое светлое платье, в котором она впервые явилась к Николаю на свидание много лет назад.

– Думаешь о Борисе? – едва усевшись за стол напротив Волкогонова, спросила супруга.

– Нет, – соврал проводник, защелкнув медальон и убрав его за пазуху.

– Ты думаешь, я не смогу распознать ложь? – Она наклонила голову, и ее темные локоны упали на лоб.

– Я не отдам его тебе, – мрачно выговорил Николай.

– Как будто я спрашиваю твое мнение! – фыркнула Катя. – Если я пожелаю, то вы все останетесь здесь навсегда.

– Чего ты от меня хочешь?

– Не стоит строить из себя глупенького мальчика, – надула губки девушка, – ты прекрасно знаешь, чего я хочу.

– Я не могу уйти, я уже не раз об этом говорил.

– Ах, эта старая песня… – Катя закатила глаза. – Сегодня у меня к тебе совсем другое предложение.

В ее руках неожиданно появился кинжал. Волкогонов вздрогнул – раньше ничего подобного «Вятка» себе не позволяла.

– Зачем тебе это? – подбородком указал проводник на оружие в руках супруги.

– Это мой подарок, Коленька.

Она положила нож на середину стола так, чтобы Николай мог до него дотянуться.

– Мне не нужны такие подарки, – отмахнулся Волкогонов, – я не возьму.

– Не возьмешь ты – возьмет кто-нибудь из них, – спокойно прокомментировала Катя.

– Мне ни к чему холодное оружие на Территории, мне не от кого здесь защищаться.

– Как ты самонадеян! – рассмеялась супруга. – Неужели ты на самом деле считаешь, что тебе здесь ничто не угрожает?

– Если бы ты хотела убить меня, то давно бы выполнила задуманное, – пожал плечами Волкогонов.

– Тут ты прав, – улыбнулась Катя, – но у меня, повторюсь, сейчас другое предложение. Очень-очень интересное предложение! Ты должен прикончить Бориса.

– С чего бы вдруг мне это делать?

– Ты знаешь, что он опасен и порой не может с собой совладать, поэтому является угрозой не только для тебя, но и для бедного мальчика Пети, который вряд ли сумеет за себя постоять.

– Я не собираюсь даже говорить об этом, – злился Волкогонов, но блестящее лезвие клинка манило к себе, как магнит.

– Убей его, и вы вдвоем с Птенцом выйдете с Территории, – вкрадчиво шептала супруга.

– Нет.

Заявляя так категорично, Волкогонов совсем не был уверен, что сейчас же не схватит кинжал и не расправится с Борисом, который безусловно заслуживал смерти за все свои злодеяния.

– Ты же хочешь этого, Коля! – Супруга змеей поползла по столешнице, подталкивая к рукам Николая злополучный нож. – Один удар – и мы с тобой больше не увидимся, я тебе обещаю.

– Я не могу…

Волкогонов хотел оттолкнуть от себя жену, но та уже каким-то чудесным образом оказалась у него на коленях, страстно дыша ему в ухо.

– Хочешь меня? – Она полуобернулась и посмотрела на застывшего как истукан Волкогонова. – Почему же ты молчишь? Давай, возьми его. – И она вложила нож в его ладонь.

Едва нож оказался в руках проводника, как его захлестнула чудовищная ненависть к Борису. Он будто своими глазами увидел все те бесчинства, которые тот творил: мертвых детей, женщин, стариков, молодых мужчин, которые горой трупов лежали в сожженных селениях.

– Если он уйдет отсюда, то сотворит еще много зла, – шептала на ухо Катя, – прикончи его.

– Нет…

Чудовищным усилием воли Волкогонов заставил себя разжать пальцы. Нож со звоном ударился о деревянные половицы, и облик Кати мгновенно изменился – теперь на его коленях восседало нечто кошмарное. Оно внимательно смотрело прямо в душу проводника, пытаясь отыскать в ней лазейки, благодаря которым получит возможность управлять этим нелепым организмом.

– Ты не сможешь сопротивляться вечно!

Голос существа теперь не имел ничего общего с человеческим. Туманное нечто стало отползать от Николая. Сотканный из мрака и ужаса, эфемерный монстр отворил дверь избы и выплыл вон, со всей дури грохнув створкой.

Волкогонов тяжело и часто дышал, схватившись за сердце, которое без умолку колотилось о ребра, готовое вырваться наружу. Он вытер тыльной стороной ладони запекшиеся губы и нащупал во внутреннем кармане фляжку, к которой тотчас припал.

Вспомнив о кинжале, Волкогонов заглянул под стол, отчаянно надеясь, что нож, как морок, растворился вместе с непрошенной гостьей, но тот по-прежнему лежал на месте, правда, теперь уже не вызывая желания тотчас схватить и начать использовать. Николай аккуратно взял его в руки и положил обратно на стол. С виду это был обычный охотничий нож с широким лезвием и резной деревянной ручкой, но проводник догадывался, что подарок «Вятки» наверняка обладает самыми непредсказуемыми свойствами, о которых он ничего не знает. Оставить это холодное оружие пылиться в избе и уйти – подобное казалось наилучшим решением, но Волкогонов не мог не думать о том, что при желании «Вятка» сумеет соблазнить любого из его группы. Вдруг кто-то другой в отличие от Николая не окажет достаточного сопротивления и примет «подарок», чтобы вскоре пустить его в ход? Например, Борис – ради прощения он запросто может зарезать обоих своих спутников.

Волкогонов взял рюкзак и сунул кинжал внутрь, после чего положил голову на скрещенные на столе руки и закрыл глаза, думая, что сегодня «Вятка» больше не вернется, но оставит ли она в покое других, что сейчас находятся в этой комнате?

Борис спал на спине, открыв рот. Странно, что он не слышал скрипа двери, разговора и его весьма экспрессивного завершения. Или настой действительно оказался таким чудодейственным? Николай даже не подвергал сомнению тот факт, что беседа с «Вяткой» происходила на самом деле, а не приснилась ему: прямым доказательством был тот самый нож, который сейчас лежал в рюкзаке. Он был так же реален, как и сама Территория.

Волкогонов не заметил, как уснул, но его сон не был таким глубоким, как у других ходоков: он по-прежнему слышал треск огня в печи, ровное дыхание Птенца и хрипы Бориса, однако тело более не слушалось. Оно выключилось и теперь набиралось сил, давая своему хозяину то малое, что могло восстановить его энергию для дальнейшего похода.

Птенец перевернулся на левый бок и открыл глаза, но оказалось, что