еще плавал в дремотном оцепенении, а ловкие руки расстегивали мой спальник, забирались внутрь, скользили по телу. Девушки-веша неназойливо терлись о меня своими телами, я ощущал каждую их выпуклость, и это, не стану скрывать, возбуждало выше всякой степени.

— Как только зашли? Я же завязал, — буркнул я, убедившись, что это не сон, и что меня сейчас извлекут из спального мешка, как банан из шкурки, а потом извлекут кое-что еще. — Стоп! Стоп!

Но они и не подумали останавливаться, мягкие волосы скользнули по моему лицу, ноготки впились в плечо.

— Плохо завязал, — ответила одна из них. — Мы умеем открывать такие вещи. Еще рано. Час до подъема… мы все успеем, и никто не услышит.

Но тут меня ухватили за причинное место, я проснулся окончательно, и первым делом взял за глотку собственное вожделение. Удавил желание схватить эту сладкую парочку в охапку и заняться радостным постельным ориентированием… хватит, нарезвился уже, не стоит оно того!

— Стоп! — повторил я, аккуратно спихивая с себя Нару или Зару, во тьме было неясно: ощутил под ладонью ее мягкий живот, и убрать руки оказалось не так просто, но я справился. — Почему вы ко мне пришли? Мужиков в центурии мало, что ли?

— Ну, ты нам нравишься… — призналась Зара: по голосу я их различал прекрасно. — Сильный, теплый, добрый…

Это именно ее мне пришлось так же корректно убрать с собственных коленей.

— Был добрый, — добавила Нара с обидой. — А вот сегодня ты нас совсем не хочешь. Стал злой, прямо как Шадир!

— Почему Шадир? — я сел.

Снаружи понемногу светало, но лагерь окутывали тишина и неподвижность, никто не орал, не бегал с топотом. Наверняка какое-то шевеление начиналось на кухне, но она располагалась на противоположном конце, и звуки оттуда до моего обиталища не добирались.

Я видел в сумраке силуэты веша: линию плеч, рассыпавшиеся волосы, тонкие руки. Желание ворочалось внутри точно разгоряченный зверь, мне приходилось буквально удерживать его за шею, и не только за нее.

— Он не тот, за кого себя выдает, — Зара вздохнула. — Мы умеем замечать такие вещи. Неужели ты правда нас не хочешь?

— Хочу, — поспешно сказал я. — Но не могу… Спасибо, но не могу…

— А раньше мог? — Нара шаловливо коснулась моего колена.

— И раньше не мог, но поддавался. Вы умеете убеждать, — девчонки дружно хихикнули. — А что с Шадиром не так?

Может быть они как-то видят тот груз убийства собственного ребенка, который наш трибун таскает на себе?

— Мы не знаем, — призналась Зара. — Мы просто видим, правильно все у кого или нет. Он… — она покачала головой, — что-то в нем не такое… вот с тобой все хорошо, нам с тобой приятно, а с ним нет.

Издалека донесся какой-то шум, мне показалось, что я услышал голос Шадира.

— А с кем еще непорядок? — спросил я.

— С Максом, твоим другом.

Тут они не ошиблись — этот скрывает что-то такое в прошлом, некую тайну, не дающую ему вернуться в Москву. И не спросишь теперь, а если спросишь, он не расскажет, мы поссорились, и разговариваем только по делу: он докладывает, я приказываю.

Вспомнив об этом, я невольно поморщился — надо бы разрулить ситуацию, помириться.

— И Фагельма, — добавила Нара, и обе веша вздрогнули одновременно, будто на них налетел порыв холодного ветра. — Эта холодная тварь с изломанными руками опаснее тидаа.

Последнего слова я не знал, и наверняка оно было не из общего языка.

Шум, который я уловил раньше, стал громче, распался на отдельные голоса, топот. Лагерь начал просыпаться, и скоро из палаток полезут сонные, помятые бойцы, потянутся к отхожему месту.

— Ладно, понятно, дело такое, — сказал я. — Спасибо, что… э, зашли… но не стоило. Спасибо, но хватит этих приключений. Я не один тут сильный, теплый и добрый.

Лучше им убраться так, чтобы никто не увидел, а то поползут сплетни, и никому не докажешь, что мы просто разговаривали.

Веша посмотрели на меня с сожалением, зашуршал полог раз, второй, и я остался один. Подумал, что до подъема можно заняться чем-нибудь полезным, раз меня все равно разбудили, и нащупал отодвинутый к стенке сканер — надо разобраться, как он работает, и попробовать сделать прибор не таким заметным.

А то явится Геррат — я не сомневался, что явится — и целую «лопату» от него не спрячешь.

Но все же интересно, чего такого нехорошего и опасного заметили веша в Фагельме? Идеальный десятник — умна, быстра, исполнительна, не зарывается, но и не трусит, удивительно, что сама не выросла до центуриона.

Мысль о том, что с ней не все в порядке, не давала мне покоя.

Ну с Шадиром-то все вроде ясно, что у него за тайна, а вот с ней…

Я открыл полог, чтобы внутрь падал свет, вытащил из кармана рюкзака инструменты. Эх, сколько их осталось на упавшем линкоре, в оружейке и в каюте, пришлось взять только самое-самое.

— Хр? — в палатку заглянул Котик, шкура на спине и боках у которого блестела от влаги.

Шум где-то за палатками продолжался, там ходили, переговаривались, чем-то лязгали и громыхали. Я задумчиво чесал мохнатое брюшко, зверь аккуратно похлопывал меня мягкими лапами по запястью.

А потом шаги раздались совсем рядом, и я поднял взгляд, чтобы обнаружить бешеную физиономию Равуды и нацеленный на меня автомат.

— С добрым уууутром. О да, да… — сказал он, скаля белые острые зубы.

Котик зашипел и метнулся в сторону, я не шелохнулся — если этот безумец захочет пристрелить меня прямо сейчас, то я уже ничего не сделаю, слишком внезапно он появился. Эх, а я вчера размечтался, что кайтерит со своей центурией сгинул в джунглях, его уничтожили бриан.

Вот ботва — пройти столько опасностей, и так глупо погибнуть.

— Центурион! — донесся сердитый голос Шадира. — Это что еще за цирк? Прекратить!

По красному лицу Равуды прошла судорога, он медленно, очень медленно отвел автомат в сторону.

— Мы прооосто беседуем, — сказал он, поднимая глаз. — Я очень сокучился.

Ну да, смертельный враг думает о тебе много чаще, чем самый преданный друг.

* * *

Стрельба началась около полудня, одновременно на северо-восток и на запад от лагеря. Центурия моя собралась в считанные мгновения, и мы порысили в джунгли, туда, где хлопали брианские ружья и стрекотали автоматы.

Позиция наша оказалась в настоящем буреломе, где поваленные ураганом стволы громоздились друг на друга, обвитые молодой зеленью. Мы залегли, свежего десятника Ррагата с его бойцами я оставил в резерве, остальных раскидал по доставшейся нам широкой дуге.

— Сколько их хоть? — вышел я на связь