– Всем бы так жить, как она. Имеет собственный летучийлесок. Сущие дебри, где что-то без конца ухает, визжит, завывает. Обретается визбушке, ветхой и покосившейся, там все, что нужно: черепа, хрустальный шар,чучела мерзких тварей. Короче говоря, устроилась, как и подобает порядочной колдунье.

– Тогда я рада за нее. Ах, как мы с ней, будучимолодыми, спешили радоваться жизни… Так радовались, что этот вотшалопай, – она кивнула в сторону Паколета, – княжеским внуком мог быбыть, хоть незаконным, да княжеским… Ну да вам это скучно покажется. Подумаешь,две девки с ветром в голове… Вы ведь за серьезным делом пришли? У вас на душетревога…

Сварог рассказал.

– Вот оно что, – задумчиво сказала старуха. –То-то от королевского дворца в последние дни веет таким злом, что людямпонимающим оно прямо-таки видится в облике черного ветра…

– Можете вы ее отыскать? – спросил Сварог.

– Попробую увидеть, где она, что вокруг нее… Достаньтеее вещичку, любую, хоть носовой платок. Попытаюсь. Человека с гиманом трудноотыскать белым колдовством, сразу вас предупреждаю, но черной магией, хвалаЕдиному, и вовсе невозможно…

– Тем лучше, – сказал Сварог. – Значит,Сенгал ничего не добьется. А Орк со Стахором – тем более.

– Сенгал-то не добьется, магией Изначальных он ее недостанет. Что до горротцев – тут, ваше величество, вы крупно ошибаетесь. Они –самые опасные. Потому что никакая это не черная магия…

– Как так? – не на шутку удивился Сварог. –Всем известно…

– Заблуждение – это и есть то, что всемизвестно, – сказала старуха, – Стахор вовсе не черный маг. Ну да,Горрот разместился на месте древнего королевства Шелориса. Ну и что? ПодДжетарамом, глубоко в земле, покоится капище Черного Бела, но нынче там черноймагией и не пахнет… Стахор оказался умнее многих и хитрее. Пока другие гонялисьза тайнами старинной черной магии, он искал знания, забытые и новые, искал там,где до него никто искать не додумался. И набрал нешуточную силу. Так ячувствую, а словами объяснить не могу, не знаю я столь ученых слов… БерегитесьГоррота. Будь это магия, с ней не в пример проще и легче было бы справиться, азнания побиваются лишь знаниями. Идите, ваше величество, побыстрее раздобудьтевещичку от принцессы – коли уж вы появились, Мне осталось недолго, нужноуспеть, сколько смогу…

– Ну, дела, – сказал Паколет во дворе. – Чтоже, мне теперь вас вашим величеством называть?

– Зови просто – командир, – сказал Сварог. –Смекнул?

– Ясно. Вот только не нравится мне, что бабка о смертизаговорила. Ох, не нравится. Бабка сроду не ошибалась…

– Должны же и колдуньи когда-нибудь ошибаться. –Сварог похлопал его по плечу. – Сам я до сих пор сомневаюсь насчеткоролевских корон над моей непутевой головушкой… Ну, держи ухо востро. Связьчерез «Жену боцмана».

Он под гогот гусей захлопнул калитку, шагнул в накренившуюсяна рессорах коляску, откинулся на обитое кожей сиденье.

Извозчик мгновенно проснулся:

– Едем, ваша милость?

– Едем, – сказал Сварог. – Давай наКоролевскую. Особняк графини Дино. Знаешь?

– Еще бы. С неделю назад возил туда художника, такейные дворяне, пока ждал, у меня с упряжи три серебряных бляхи срезали, такмимолетно, что и концов не найти…

– Кстати, почему улица так называется? Короли там всамом деле жили?

– Да нет, ваша милость. Жила там лет двести назад однакондитерша, и была она, надо полагать, весьма соблазнительная – раз тогдашнийкороль к ней, одевшись ловчим, ездил пять раз на неделе. Шило в мешке небольно-то утаишь, со временем опознали его величество, прозвали улицуКоролевской, а потом оно так приклеилось, что старое название забыли, а новое вофициальные бумаги залетело да так и осталось… Гуся ездили подбирать, вашамилость?

Он принял Сварога за любителя гусиных боев, каким оказалсясам, и пустился в длиннейшие рассуждения о любимом виде спорта. Как всякомуфанату, ему наплевать было, что Сварог молчит, – болтал за двоих, вполнесерьезно подавая за Сварога реплики и вопросы, свято веря, что судьба послалаему родственную душу и оба оживленно беседуют.

Сварог лениво глазел по сторонам. В небе сиял Юпитер –стояло полнолуние, вернее, полноюпитерье, или, совсем точно, полносемелие(Юпитер здесь именовался Семел). Далеко перевалило за полночь, но жизньпродолжалась, самая разносторонняя, а то и непонятная, как всякая ночная жизнь.Наслаждаясь свободой, разгуливали «ночные дворяне». Дело в том, что по здешним законамдолжника дворянского звания кредиторам изловить было непросто. С восхода солнцадо заката (отмечаемых ударами колоколов Главной Башни) дворянина можноарестовать в его собственном доме только за строго определенные преступления (вчисло коих неоплата долгов не входит). Точно так же его нельзя сцапать за долгина улице – с заката до восхода. Легко сообразить, что неисправные должники днемотсиживались дома, а с первым ударом закатного колокола величаво выплывали наулицы, от чего возникали разнообразные детективные коллизии: шпики кредиторовшныряли по пятам, стараясь подпоить или иным способом удержать потерявшегобдительность должника на улице – до рассветного колокола. Дошло до того, что наиных злостных неплательщиков стали принимать ставки – сколько они продержатся встоль пикантном состоянии. А там, понятно, пошли и махинации…

Улицы заливало алое сияние, тени пролегли невероятно четкие.Кто-то устроил серенаду под окном, наглухо задернутым тяжелыми портьерами.Портьеры, однако, порой вздрагивали, когда уголок легонько приподнимала девичьярука. А через несколько домов кто-то непринужденно разлегся посреди улицы,пристроив под локоть оплетенную бутыль.

Прогуливались парочки, кого-то оттеснили подальше отуличного фонаря и лупили доской от забора, из распахнутых дверей кабачков изаведений для гусиных боев валили табачный дым, пьяные песни и ругань, а израспахнутого на третьем этаже окна донеслись нежные звуки флейты. В доменапротив жена торжественно встречала загулявшего супруга – звонко разлеталасьглиняная посуда, грохотали опрокинутые табуреты. В переулках кое-где звенелимечи, вдоль стен пробирались личности, пытавшиеся прикинуться невидимыми,проезжали тяжело груженные купеческие возы и шибавшие в нос издали бочкизолотарей, скакали дворяне, рысили полицейские…

Район был не из респектабельных, но Сварогу такая жизньнравилась.

Было в ней что-то от того загадочного, бурного, кровавого иромантичного времени, когда жестокие пираты писали недурные стихи, талантливыепоэты выполняли грязные шпионские поручения, ваятели, не догадываясь, чтопотомки провозгласят их безгрешными гениями, вспарывали животы недругам исовращали кто служанок, кто мальчиков, священники наблюдали звездное небо изащищали осажденные крепости. Собственно, здесь сейчас именно такое время истояло. Быть может, ему когда-нибудь предстояло заслужить у потомков титулВеликой Эпохи. А может, уместиться в паре строчек пухлого академического труда.Король Конгер удостоится короткого абзаца в учебнике, а имена тайных агентов ипотаенные политические игры, как водится, канут в небытие. И никому не будетдела до людей, сто лет назад мучительно старавшихся переиграть противника,потому что прошлые заботы и тревоги покажутся устаревшими и мелкими в сравнениисо своими…