– Противный мерзавец! Сколько можно тебя ждать? –услышал, спускаясь по лестнице, Сварог.

«Похоже, я наконец научился лгать с непроницаемымлицом, – подумал он, выходя из особняка Орка. – Но что прикажетеделать? Орк начал первым.

И связался с черными силами, от которых нужно держатьсяподальше…»

Сварог задумчиво шагал по улицам, высматривая извозчика, ноони, как назло, сквозь землю провалились. Смеркалось. Фонари на ночь зажигалидалеко не на всех улицах, и здесь их почти не было, но грабителей Сварог неособенно боялся – на трезвых и вооруженных рыцари удачи предпочитали ненападать…

Он не сразу сообразил, чего ему хочется, а сообразив, не нашутку удивился.

Так и подмывало претворить в жизнь весьма странное желание:вынуть из кармана кошелек, бросить его на землю и побыстрее уйти, неоглядываясь.

Самому ему такое и в голову не пришло бы. Кто-то внушал емутакую мысль…

Улочка, по которой он шагал, была безлюдна, по обе сторонырасположились купеческие лабазы – глухие стены без окон, такие, что и пушкой непрошибешь, высоченные заборы, усыпанные битым стеклом.

Медленно вынув кошелек, Сварог бросил его на землю и пошелпрочь.

Сосредоточился. Резко шагнул вбок. Теперь тот, кто крался заним следом, видел быстро удалявшегося двойника, а самого Сварога видеть не мог.Если только незнакомец был слабее в магии. Однако здесь попадаются крепенькиесамородки, как ни бдят наверху…

Нет, самородок все же оказался слабеньким. Худая фигура внизко нахлобученном на глаза бонилоне, явно не замечая Сварога, кинулась ккошельку. Сварог подождал, пока тот подберет туго завязанный кожаный мешочек,вышел из невидимого состояния. Аккуратно взял воришку правой рукой за глотку, алевой за правый локоть, спиной вперед протащил, наступая, до ближайшей стены,притиснул к ней и вежливо спросил:

– Тебя мама не учила в детстве, что воровать нехорошо?

Пленник так ошалел, что не сопротивлялся вовсе. Сварограссмотрел молодое худое лицо с редкими кошачьими усиками, бляху Бронзовойгильдии – содержатель домашней птицы, надо же…

Застучали копыта – неведомо откуда возник разъезд городскойстражи.

Двое всадников проскочили мимо и остановились поодаль,третий присмотрелся, держа копье наготове:

– Что такое?

– Морду бью, – сказал Сварог. – Свои счеты.Он не жалуется. Ты ведь не жалуешься?

Пленник молчал.

– Видите, не жалуется, – сказал Сварог. –Сами обойдемся, без всякой полиции…

Стражник оглядел обоих. Вообще-то «бордовые», служившие приратуше, старались, как могли, вытаскивать горожан из стычек с дворянами, нопленник Сварога не просил помощи, и это сбивало с толку. Всадник махнул рукой,не желая впутываться в непонятное дело:

– Ладно, только чтобы без трупов…

Все трое пустили коней рысью и исчезли за поворотом.

– Сдай я тебя как вора? – спросил Сварог.

– Магистратский суд, – уныло ответил пленник.

– А как колдуна?

– Королевский суд, а то и Багряная Палата…

– Оценил мое великодушие?

– Оценил.

– Не благодаришь, пощады не просишь… – задумчивосказал Сварог. – Гордый или понимаешь, что придется отслужить?

– Понимаю. Только уговор – без мокрого… И безпедерастических штучек.

– Сплю я только с женщинами, а убивать умею исам, – сказал Сварог. – Попробуешь убежать, только хуже будет.

– Понял…

– Тогда шагай рядом, как застенчивая невеста, ирассказывай – как ты докатился до такой жизни и почему тебя, соколика, до сихпор не изловили охотники за колдунами. Только без вранья, не пройдет…

Тот нехотя и вяло принялся рассказывать. Выяснилось, чтозовут его Паколет, потомственный вольный горожанин, двадцати четырех лет отроду.

Родитель с мамашей пятнадцать лет назад подались искатьсчастья на Бран Луг, да так и сгинули – ни весточки, ни их самих, хотя бабкауверяет, что живы и не особенно бедствуют. Кое-какое колдовское умениедосталось как раз от бабки, ухитрявшейся всю жизнь остаться незамеченнойохотниками за колдунами и передавшей это умение внуку. С честным трудом,бойцовыми гусями, которых бабка разводила, как-то не заладилось. Военная службане привлекала, на Острова не тянуло, особых талантов, позволивших бы попытатьудачи и сменить гильдию, не отыскалось. Одним словом, получился приблатненныйшалопай. Первое время вертелся возле гусиных боев и игорных домов, но потомстало ясно, что его способности вот-вот выявят. И хорошо еще, если сразуприкончат, – могут втянуть шестеркой в крайне серьезные дела, где конецбудет еще печальнее. Шустрый юноша осторожно, не увлекаясь, стал заниматьсякражами, благо бабка неосмотрительно передала внучку старинную колдовскуюпремудрость – открывать без ключа любой замок.

Стоило прохвосту наложить руки и сосредоточиться, как самсобой отворялся любой хитроумный запор…

Конечно, выложил он не все – но рассказал достаточно. И неврал, как мгновенно определил Сварог.

– Вот такие дела… Что предлагать будете, ваша милость?

– Предлагать… – рассеянно повторил Сварог. –Друг ты мой, а есть ли у тебя настоящая мечта?

«Нужно сколачивать команду, вот что. Леверлина в Равенеможет не оказаться. Дворяне Маргилены не годятся – люди верные, но свыклись сблаженной жизнью мелких прихлебателей. Одной Мары мало – не всюду ее пошлешь.Нужны четыре-пять человек, накрепко привязанных к нему надеждами на будущеевознаграждение, не особенно благонравных и решительных. Но вербовочного пунктане откроешь и объявление в газету не дашь…»

– Мечта? – задумался Паколет. – Да надоелатакая жизнь, вот и все. Купить бы хороший домик под городом с куском земли,нанять бабке служанку, чтобы смотрела за любимыми гусями… Я бы давно этоустроил, да бабка на ворованные деньги не соглашается. И плешь давно проела,требует завязать. Говорит, людям вроде нас, с нашими способностями, ворованноесчастья не приносит, а сулит одни беды. Вообще-то не она одна так говорит…

– Домик – это пустяки, – сказал Сварог. – Иденьги будут… ну, не то чтобы благородные, но добытые честно.

От прежнего барона ему досталось четверть миллиона ауреев взолоте и камешках. Богатства эти покойник с хомячьим упорством стаскивал позернышку в три равенских банка, и Сварог оказался единственным наследником.

– А что делать?

– Сам не знаю, – сказал Сварог.

– Я не заложу. В полицию как-то не с руки, могут ивычислить, что за душой. Пока обходилось, да бабка что-то загрустила, говорит,не к добру все это. Самое время к кому-то прибиться. А от вас, ваша милость,черным вроде бы не попахивает…