– Честно говоря, мне сейчас не хочется никого трахать, –искренне сказал он. – Вряд ли у меня и член-то встанет. – Он подумал, чтоупотребил выражения, которые никогда раньше не использовал в разговоре сженщиной, но, похоже, ничего страшного не произошло. Это было не плохо и нехорошо – просто нормально, все равно что говорить о погоде.

– Ты что, хочешь меня раззадорить? – спросила она,затянулась сигаретой и выдохнула большой клуб дыма.

– Нет, – ответил он. – Не имею ни малейшего намерения.Просто хотел тебе помочь. Я думаю, что девушке, которая одна добирается доЛас-Вегаса автостопом, помощь не помешает.

– Ну вот, начинается часть третья, – сказала она. В голосеее по-прежнему слышались презрение и враждебность, однако, с изрядной примесьюкакого-то усталого любопытства. – А теперь спроси меня, как это такаясимпатичная девчонка колесит по дорогам в одиночку.

– Ладно, к черту твою трепотню, – сказал он. – Ты простоневозможная девица.

– Верно, так оно и есть, – сказала она, стряхнула пепел впепельницу и, бросив взгляд внутрь, сморщила нос. – Ты только посмотри: всезабито конфетными обертками, целлофаном и разным дерьмом. Почему ты не возишь ссобой в машине мусорный пакет?

– Потому что я не курю. Вот если бы ты позвонила бы мне хотябы денька за два и сказала бы: Барт, старина, я собираюсь двинуть автостопом поглавной магистрали, так что ты уж, пожалуйста, подвези меня, ладно? Да, и еще,чуть не забыла, вытряхни, пожалуйста, всякое дерьмо из пепельницы, потому что ясобираюсь курить. Вот тогда бы я подготовился как следует. Почему бы тебепросто не выбросить окурок в окно?

Она улыбнулась.

– Мне нравится твое чувство юмора.

– При моей собачьей жизни без юмора нельзя.

– А ты знаешь, сколько требуется времени, чтобы сигаретныйфильтр подвергся биоразложению? Двести лет, вот сколько. К тому времени твоивнуки уже будут в могиле.

Он пожал плечами.

– Ты тут отравляешь воздух своими канцерогенами, портишь мнелегкие и при этом не желаешь выбрасывать окурок на дорогу. Странная логика.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ничего.

– Послушай, ты что, хочешь выгнать меня из машины? Яугадала?

– Нет, – ответил он. – Только почему бы нам не поговорить накакую-нибудь нейтральную тему? О состоянии национальной валюты, например. Ополитике. О штате Арканзас.

– Если ты не против, то я предпочла бы самую малостьвздремнуть. Похоже, что мне придется провести на ногах целую ночь.

– Как хочешь.

Она надвинула вязаную шапочку на глаза, сложила руки нагруди и откинулась на спинку сиденья. Спустя несколько секунд дыхание ее сталоразмеренным и глубоким. Он время от времени поглядывал на нее, стараясьурывками составить законченный образ. На ней были голубые джинсы – тесные,линялые, тонкие. Они достаточно плотно обтягивали ее ноги, чтобы он могубедиться что под ними ничего нет. Ноги у нее были длинные, она для удобстваскрестила их под приборной доской. Должно быть, они покраснели от холода исильно зудели. Он собрался было спросить, не зудят ли у нее ноги, но вовремяподумал о том, как прозвучит такой вопрос, и запнулся. От мысли о том, что ейпридется целую ночь ловить машины на шоссе № 7, причем в лучшем случае ее будутподвозить на короткие расстояния, а в худшем – она простоит до утра на одномместе, ему стало немного не по себе. Ночь, тонкие джинсы, температура нижетридцати… Ладно, в конце концов, это ее дело. Если она замерзнет, вполне можетзайти куда-нибудь и отогреться. Так что никаких проблем.

Они проехали повороты на тринадцатое и четырнадцатое шоссе.Он перестал поглядывать на нее и сосредоточился на дороге. Стрелка спидометрастояла на семидесяти, как приклеенная, и он продолжал ехать по левому ряду. Емупосигналили еще несколько раз. Когда они проезжали пост № 12, человек, сидевшийза рулем микроавтобуса, на бампере у которого была наклейка с надписью «КУДА ТЫТАК ТОРОПИШЬСЯ?», посигналил ему трижды и гневно сверкнул фарами. Он показалмикроавтобусу поднятый вверх палец. Не открывая глаз, она сказала:

– Ты едешь слишком быстро. Поэтому они и дудят беспрерывно.

– Я знаю, почему они это делают.

– Но ты не обращаешь на них внимания.

– Да.

– Еще один обеспокоенный гражданин, – насмешливо проговорилаона, – который делает все от него зависящее, чтобы помочь Америке выбраться изтисков энергетического кризиса.

– Я плевал на энергетический кризис.

– Все так говорят.

– Обычно я ездил по автостраде со скоростью пятьдесят пятьмиль в час. Ни больше, ни меньше. Теперь мне надоело поступать в соответствии сЭтикой Дрессированной Собаки. Ты, конечно, читала о такой в курсе социологии.Или я ошибаюсь? Я просто решил, что ты наверняка должна быть студенткой изколледжа.

Она выпрямилась.

– Какое-то время социология была моей профилирующейдисциплиной, но я никогда не слышала об Этике Дрессированной Собаки.

– Потому что я ее придумал.

– Аа, понятно. – С недовольным видом она снова откинулась насиденье и надвинула шапочку на глаза.

– Этика Дрессированной Собаки, впервые выдвинутая иразработанная Бартоном Джорджем Доузом в конце семьдесят третьего года,исчерпывающе объясняет такие загадочные явления, как кризис денежной системы,инфляцию, войну во Вьетнаме и текущий энергетический кризис. Возьмем дляпримера энергетический кризис. Американские граждане – дрессированные собаки. Вданном случае речь идет о том, что их выдрессировали любить всякие потребляющиебензин игрушки. Машины, снегокаты, большие моторные лодки, джипы дляпередвижения по пустыне, мотоциклы, мопеды, домики на колесах и многое-многоедругое. Начиная с семьдесят третьего и по восьмидесятый год нас будутдрессировать, чтобы мы возненавидели потребляющие энергию игрушки. Американцывообще любят, чтобы их дрессировали. Когда нас дрессируют, мы начинаем вилятьхвостом. Тратьте энергию. Экономьте энергию. Писать надо только в тарелку спеском. Я ничего не имею против экономии энергии, но я против дрессировки.

Он неожиданно для самого себя вспомнил о собаке мистераПьяцци, которая сначала перестала вилять хвостом, потом начала закатыватьглаза, а потом разорвала горло Луиджи Бронтичелли.

– Совсем как собаки Павлова, – сказал он. – Ихвыдрессировали так, чтобы у них текла слюна в ответ на звонок. А нас приучилиистекать слюной при виде цветного телевизора фирмы «Зенит» с моторизированнойантенной. У меня есть один такой дома. У него пульт дистанционного управления.Можно, не вставая с кресла, переключать каналы, повышать или понижатьгромкость, включать его и выключать. Однажды я засунул пульт себе в рот и нажалкнопку включения. Телевизор тут же включился. Сигнал прошел через мой мозг ивсе равно сделал свое дело. Удивительная штука – технология.