– Но когда это коснулось тебя… Твоего дома и твоей работы,ты сказал «нет».

– Естественно я сказал «нет». – Вот только он не был уверен,чему именно он сказал нет. А может быть, он сказал да? Да, окончательное ибесповоротное да тому разрушительному импульсу, который всегда был частью егодуши, подобно встроенному в мозг Чарли механизму саморазрушения? Он внезапноощутил желание, чтобы в дело вмешался Фредди. Уж Фредди-то мог бы сказать ейто, что она хочет от него услышать. Но как всегда в самый нужный момент Фреддипоблизости не оказалось.

– Ты либо совсем чокнутый, либо замечательный человек, –сказала она.

– Замечательные люди бывают только в романах, – отозвалсяон. – Давай включим телевизор.

Она нажала кнопку на пульте и выбрала понравившуюся ейпрограмму. Он не возражал.

– А что ты пьешь.

Было четверть девятого. Он был слетка навеселе, но далеко нетакой пьяный, каким он обычно бывал к этому времени во все предшествующиевечера. Он делал попкорн на кухне. Ему нравилось смотреть, как хлопьяпостепенно разбухают внутри специального аппарата, словно снег, который растетиз земли, вместо того чтобы падать с неба.

– Ликер «Южное Утешение», смешанный с виски «Севен-Ап», –ответил он.

– Что?

Он смущенно хихикнул.

– А можно я попробую? – Она продемонстрировала ему свойпустой стакан и усмехнулась. Это была первая естественная, неконтролируемаяэмоция, отразившаяся у нее на лице с тех пор, как он подобрал ее на автостраде.– Предыдущий коктейль у тебя получился препаршивейший.

– Я знаю, – сказал он. – «Утешение» и «Севен-Ап» – это мойличный коктейль. Я пью его только в одиночку. На людях я обычно пью скотч.Терпеть не могу скотч.

Попкорн был готов, и он высыпал его в большой пластмассовыйтаз.

– Так можно мне попробовать?

– Конечно.

Он смешал ей «Южное Утешение» с виски, а потом залил попкорнрастопленным маслом.

– У тебя в крови сильно повысится концентрация холестерола,– сказала она, прислонившись к косяку двери между кухней и столовой. Потом онаотхлебнула коктейль. – Ого, а вот это мне нравится!

– Еще бы тебе это не понравилось. Держи рецепт в тайне, и тывсегда будешь в форме.

Он посолил попкорн.

– Этот холестерол засоряет тебе кровеносную систему, –сказала она. – Стенки сосудов, по которым течет кровь, становятся все толще итолще, а крови все труднее и труднее течь по сосудам, а потом, в одинпрекрасный день… Грааааг! – Она картинно прижала руки к груди и пролила немногококтейля себе на свитер.

– У меня хороший обмен веществ, – сказал он ей и вышел изкухни. Проходя мимо нее, он задел плечом ее грудь (похоже, на ней был надетлифчик). Он ощутил такую упругость, которую грудь Мэри утратила уже много летназад, и тут же укорил себя за эту мысль.

Она съела почти весь попкорн.

Она начала позевывать во время одиннадцатичасовых новостей,которые в основном были посвящены энергетическому кризису и белодомовскимпленкам.

– Отправляйся наверх, – сказал он. – Тебе пора в кровать.

Она настороженно на него посмотрела.

– Мы с тобой поладим, – сказал он, – если ты перестанешьдергаться, словно тебе кто-то палец засунул в задницу, каждый раз когда япроизношу слово «кровать». Главнейшее назначение Великой Американской Кровати –это сон, а не половое сношение.

Она улыбнулась.

– Ты даже не хочешь укрыть меня одеялом?

– Ты уже большая девочка.

– Ты можешь подняться со мной, если хочешь, – сказала она,посмотрев на него уверенным, спокойным взглядом. – Я так решила еще час назад.

– Нет… Но ты даже представить себе не можешь, насколькособлазнительно твое предложение. За всю свою жизнь я переспал только с тремяженщинами, а первые две были у меня так давно, что я их почти и не помню. Этобыло еще до того, как я женился.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет.

– Послушай, это вовсе не из-за того, что ты меня подвез, илитам пустил переночевать и все такое прочее. И не из-за денег, которые ты мнепредложил.

– Все это очень мило с твоей стороны, – сказал он,поднимаясь с кресла. – А теперь тебе все-таки лучше отправиться наверх.

Но она проигнорировала его совет.

– Ты должен знать, почему ты отказываешься, – сказала она.

– Вот как?

– Ну да. К примеру, ты делаешь вещи, которых не можешьобъяснить – ты сам так сказал, – но тут нет противоречия, потому что тыдействуешь, а когда что-то происходит, то оно уже не нуждается в объяснении. Ноесли ты решаешь чего-то не делать, то ты должен знать почему.

– Хорошо, я тебе скажу, – ответил он и кивнул в сторонустоловой, где на буфете по-прежнему лежали двести долларов. – Это из-за денег.Ты еще слишком молода, чтобы превращаться в шлюху.

– Я их не возьму, – сказала она поспешно.

– Я знаю, что не возьмешь. Поэтому я и не буду с тобойспать. Потому что я хочу, чтобы ты их взяла.

– Потому что не все такие добрые и симпатичные, как ты? –спросила она.

– Вот именно. – Он посмотрел на нее с вызовом. Онараздраженно помотала головой и поднялась со стула. – Ладно, ты меня убедил. Ноты – самый настоящий буржуа, ты знаешь об этом?

– Да.

Она подошла к нему и поцеловала его в губы. Это было оченьвозбуждающе. Он ощутил ее запах, и запах этот был чрезвычайно приятным исоблазнительным. Эрекция наступила почти мгновенно.

– Иди, – сказал он.

– Если ночью ты передумаешь…

– Не передумаю. – Она двинулась к лестнице, и он взглядомпроводил ее босые ноги. – Эй, постой.

Она обернулась и вопросительно подняла брови. – В чем дело?

– Как тебя зовут?

– Оливия, если это имеет хоть какое-нибудь значение. Глупоеимя, правда?

– Нет, нормальное имя. Мне нравится. Спокойной ночи, Оливия.

– Спокойной ночи.

Она двинулась наверх. Он услышал щелчок выключателя – онпрозвучал точно так же, как в те дни, когда Мэри поднималась в спальню раньшенего. Если бы он прислушался повнимательнее, он мог бы, наверное, услышатьсводящее с ума потрескивание ее свитера, когда она стягивала его через голову,или щелчок пряжки ремня, который стягивал ее джинсы вокруг талии… Отыскавкомандный модуль, он включил телевизор.