Марина вспыхнула. Впервые они ссорились по-настоящему.

— Ты хочешь проверить? — оскалилась она. — Давай проверим. Но если примет, то к тебе я уже не вернусь никогда. Мы больше не увидимся. Я не шучу.

Наверное, в первый раз с момента знакомства с Павлом Волковым в Марине говорила взрослая женщина. И Павел почувствовал, что она действительно может исполнить свою угрозу.

— Маришка, давай не будем ссориться, — пропел он, приближаясь. — Ну так получилось. Я же не хотел тебя расстроить. Выпил лишнего вчера, не хотел тебе на глаза показываться. Я сам чувствовал, что сильно перебрал, еле домой доехал. Зачем бы ты на меня такого смотрела?

— А не обжираться до смерти было нельзя?

— Нельзя, — строго ответил Павел. — Повод был серьезный и люди серьезные. Нужные. Никак нельзя.

— Паша, я очень серьезно тебя предупреждаю, что тебе надо что-то кардинально решать. Тебе надо определиться, где твой дом: здесь или там. Даже если ты выпил, лучше бы ты пришел сюда, я бы знала, где ты и что с тобой. Лучше переживать из-за пьяного мужа, чем мучиться в одиночестве. Ты же мне не сообщил, что собираешься на гулянку…

Марина еще долго отчитывала своего любовника, пользуясь ситуацией, в которой он явно виноват. В тот момент она не почувствовала, что переборщила. Не увидела в глазах Павла промелькнувшего злого раздражения.

Вот оно — то, от чего он бежал. Упреки, требования, ультиматумы… И даже не от жены, от женщины, которая вообще-то не имеет на него никаких прав. Господи, все бабы одинаковые. Им палец в рот положи — руку откусят. Ни с одной нельзя просто быть, просто расслабляться и наслаждаться жизнью. Каждая готова не только оторвать от тебя кусок, но и сожрать целиком. Только волю дай!

Но в этот момент в девушке полыхали такие чувства, ее переполняла такая обида, злость и раздражение, что внутренний монолог Павла оказался ею не услышанным.

Марина и Павел помирились, Волков пообещал, что не будет бросать ее одну. Но ни на секунду Павел не предполагал, что примирительные слова будут означать то, что он исполнит все свои обещания. Позволить сопливой девчонке, как бы она ему ни нравилась, руководить собой — это для него абсолютно исключено. Никому и никогда он не позволит вить из себя веревки. И даже не потому, что принцип такой, хотя и в принципе тоже дело. Просто потому, что ему так неудобно.

Павел Волков считал, что жизнь имеет смысл, если тебе в ней удобно и приятно. Подстраиваться под тех, от кого не зависишь, он не привык и не считал нужным. Подстроиться под начальство, если речь идет о карьере, или под того, от кого зависят реальные деньги — другое дело. В этом есть практический смысл. Но во всем остальном — увольте. И появление в его жизни Марины не являлось достаточным поводом для того, чтобы менять свои привычки и понятия о жизненных приоритетах. Он мог согласиться на словах, просто чтобы погасить женскую истерику, но менять свои повадки… Нет, об этом не может быть и речи.

Проходило время, но в жизни Марины ничто не менялось: Павел продолжал жить на два дома, периодически не ночевал, и где он ночевал, Марине было неизвестно. Кроме того, Павел пил и не всегда находился при этом в благодушном расположении.

Справедливости ради надо сказать, что Марина оставалась одна не так уж часто: они с Павлом ходили в рестораны, совершали походы по магазинам, один уик-энд провели в компании Пашиных знакомых на шикарной турбазе в соседней области. Волков свозил Марину на конезавод, и пока Паша и его приятели вели свои разговоры, пили и ели, молоденький казачок показывал девушке свои владения — конюшни, в которых, блестя влажными глазами, издавали страстное ржание гордые животные. Целый день Марина провела на свежем воздухе среди хрипящих, мотающих гривами скакунов, и если бы вылазка не сопровождалась безудержной мужской пьянкой, была бы просто счастлива.

Потом опять наступили будни: Марина еще острее чувствовала дистанцию между собой и Павлом. После их ссоры он выполнил обещание развлекать ее и не оставлять одну, делал ей приятные подарки. Они запланировали на октябрь поездку в Таиланд — там как раз закончится сезон дождей… Но все остальное было по-прежнему. Осталась четкая граница между тем, что ей можно и чего нельзя. С каждым днем Марина все четче понимала, что диктовать, ставить ультиматумы, упрекать — все это она может позволить себе только один раз. Последний. Если решит, что связь с Павлом нужно заканчивать. А если она хочет быть с ним, диктовать ему ни в мелочах, ни по-крупному она не должна.

Все чаще в мыслях Марины стал появляться Илья. Помнит он о ней или уже забыл? Общается ли с какой-то другой женщиной? Вставил ли новый замок в дверь своей квартиры? Ведь если бы не его инфантильность, из-за которой можно всю жизнь просидеть в однокомнатной квартире, довольствуясь дешевой едой, ширпотребом и отдыхом у мамы в деревне, она никогда не променяла бы Илью ни на кого другого. Это хорошо еще, что убогая «однушка» у него есть — отцово наследство, а то ведь вообще непонятно, где бы они жили. Разве что у Марининой мамы, где их брак не просуществовал бы и года. Были бы у них с Ильей деньги на развлечения, хорошее жилье, на интересный отдых — разве бы понадобился ей кто-то другой?

Однако воспоминания о бытовой стороне ее замужней жизни расползались как жирное пятно на светлом образе мужа, и Марина, вздохнув, в очередной раз подытоживала: полного счастья в жизни не бывает.

И раз уж так выходит, что до окончательного решения вопроса об их с Павлом статусе и дальнейшем адресе совместного проживания еще должно пройти какое-то время, Марина решила не кукситься, не унывать и не заостряться на негативе. В конце концов, когда Павел занят своими делами, у Марины обозначается свободное время, она может проводить его и без любовника.

Ей вдруг ужасно захотелось предъявить свое новое положение подругам и знакомым. У нее появились красивые вещи, часть которых была куплена в Барселоне, а некоторые уже здесь. В Испании Павел купил Марине оригинальные ювелирные украшения с жемчугом. Словом, ей было в чем показаться и чем похвастаться. Деньги на расходы у нее тоже имелись, и Павел давал, и собственная зарплата теперь шла не на жизнь, а на «шпильки».

Марина вообще стала выглядеть иначе: так, как не стыдно показаться в обществе людей, понимающих толк в жизни. Она стала ходить с подружками в кофейни, на выставки, на открытия каких-то новых салонов — всюду, куда ее звали теперь, но никогда не звали раньше. Она возобновила отношения с Наташкой Шуляк, бывшей троечницей, а ныне галерейщицей, с ней было особенно легко, потому что подружка, которая много сил положила на то, чтобы «стать человеком», теперь охотно вводила бывшую одноклассницу в светское общество.

Павел невинные развлечения Марины только приветствовал и был даже рад, что от него не требуют быть нянькой.

От нечего делать Марина развлекалась, но с каждым днем ей делалось все тоскливее. Даже когда она, глядя на себя в зеркало, констатировала, что выглядит «отпадно», удовлетворение длилось недолго. Она модно подстрижена в лучшем салоне, элегантно одета, у нее появилась брендовая обувь. Но для кого это? Для кого она старается? Илья ее не увидит, да и Павел, как всегда, чем-то занят, где-то обретается и, возможно, опять не явится ночевать домой.