Ничего нет плохого в том, что я навестила Джонни, убеждалаона себя.

Допустим, но как Уолт отнесется к тому, что она выбросиласвое обручальное кольцо в туалет? Он может не понять внезапного приступастраха, заставившего ее так поступить, – страха, который сейчас она видела налицах других людей, попавших в газету, да и на лице самого Джонни. Нет, этогоУолт может совсем не понять. Как-никак есть что-то неприятно символичное в том,что ты бросаешь кольцо в туалет и затем спускаешь воду.

– Ну, хорошо, – произнес Уолт, – он не обманщик. Но я простоне верю…

Сара тихо сказала:

– Посмотри на людей, которые стоят за ним, Уолт. Посмотри наих лица. Они верят.

Уолт бегло взглянул.

– Конечно, так же, как ребенок верит фокуснику на сцене.

– Ты что же, думаешь, Дюссо был, как ты это называешь,подставным? В отчете сказано, что они никогда раньше не встречались.

– Только так фокусы и срабатывают, Сара, – терпеливо сказалУолт. – Никакой иллюзионист не станет вытаскивать кролика из клетки – только изшляпы. Либо Джонни Смит что-то знал, либо чертовски удачно угадал, основываясьна поведении Дюссо.

Сейчас она его ненавидела, испытывала отвращение к этомудобряку, за которого вышла замуж. Собственно говоря, ничего особенного за нимне замечалось, он был порядочный, уравновешенный, добродушный человек,обладавший чувством юмора, – просто он свято верил, что все рвутся к выигрышу икаждый использует при этом свои маленькие хитрости. Сегодня утром он назвалГаррисона Фишера заплесневелым толстым мухомором, а вчера вечером умирал сосмеху от рассказов Фишера о Греге Стилсоне, чудаковатом мэре из какого-тозаштатного городка, – не иначе свихнулся малый, если собирается выставить какнезависимый свою кандидатуру в палату представителей на выборах будущего года.

Нет, в мире Уолта Хэзлита не было ни экстрасенсов, нигероев, здесь существовала одна доктрина: мы должны изменить систему изнутри.Он был порядочный, уравновешенный человек, любил ее и Денни, но ее вдругпотянуло к Джонни, и ей стало жаль те пять лет, что у них украли. Или дажецелую жизнь. И ребенка, у которого волосы были бы темнее.

– Ты лучше иди, дорогой, – сказала она тихо. – Они тамсъедят твоего Тиммонса со всеми потрохами.

– Пожалуй, – улыбнулся он ей. Выводы сделаны, заседание окончено.– Мир?

– Мир. – Но ведь он знал, где было кольцо. Он знал. Уолтпоцеловал Сару, слегка коснувшись правой рукой ее затылка. Он всегда на завтракел одно и то же, всегда одинаково целовал жену, когда-нибудь они переедут вВашингтон, и никаких экстрасенсов нет.

Через пять минут он вывел задним ходом их маленький красный«пинто» на Понд-стрит, как обычно, коротко погудел на прощание и уехал. Онаосталась одна с Денни, который с риском для жизни пытался слезть со своеговысокого стульчика.

– Все-то ты делаешь не так, недотепа! – Сара прошла черезкухню и подхватила сына.

– Бяка! – недовольно сказал Денни.

В кухню, крадучись, точно малолетний преступник, неторопливовошел их забавный кот Рыжик, и Денни схватил его на руки, сопя от удовольствия.Рыжик прижал уши и смирился со своей участью.

Сара убирала со стола и улыбалась по инерции. Тело,находящееся в состоянии покоя, склонно пребывать в нем, а ей было покойно. Богс ними, с недостатками Уолта; у Сары своих хватает. Она пошлет Джоннирождественскую открытку, и этим дело кончится. Так оно будет лучше, безопаснее…потому что движущееся тело склонно продолжать движение. А ей здесь хорошо. Онапережила трагедию, связанную с Джонни, который был так несправедливо отнят унее (но ведь в этом мире столько несправедливого), прошла через собственныеводовороты на пути к тихой заводи, и здесь она останется. Эта залитая солнцемкухня – неплохое место. Лучше забыть ярмарку, Колесо удачи и лицо Джонни Смита.

Наливая в раковину воду для мытья посуды, она включила радиои услышала начало новостей. Первое же сообщение заставило ее застыть с толькочто вымытой тарелкой в руке; в тревожном раздумье она смотрела на их маленькийдворик. С матерью Джонни случился удар, когда она смотрела телевизионнуюпередачу о встрече сына с репортерами. Сегодня утром она умерла, около часаназад.

Сара вытерла руки, выключила радио и вызволила Рыжика из рукДенни. Она отнесла мальчика в гостиную и посадила в манеж. Денни оскорбленнозаревел, на что она не обратила никакого внимания. Сара подошла к телефону инабрала номер «Медикэл сентр». Телефонистка, которая, очевидно, усталаповторять одно и то же, сообщила, что Джон Смит выписался из больницы вчеравечером, незадолго до полуночи.

Сара положила трубку и села на стул. Денни продолжал плакатьв манеже. Из раковины перебегала вода. Немного погодя Сара поднялась, пошла накухню и завернула кран.

Репортер из журнала «Потусторонний взгляд» явился 16октября, вскоре после того, как Джонни сходил за почтой.

Отцовский дом был удален от дороги; усыпанная гравиемподъездная дорожка длиной почти в четверть мили пролегала вдоль стоявшихплотной стеной елей и сосен. Джонни ходил по ней каждый день. Поначалу онвозвращался к веранде, дрожа от изнеможения, хромая и едва держась на ногах –их словно жгло огнем. Теперь, через полтора месяца после приезда домой (сначалаон преодолевал полмили за час), эта ежедневная прогулка доставляла емуудовольствие, и он ожидал ее с нетерпением. Именно прогулку, а не почту.

Джонни стал колоть дрова к предстоящей зиме, Гербертсобирался для этого нанять людей, поскольку сам подрядился делать внутреннийремонт в домах Либертивилла.

– Когда старость заглядывает через плечо, Джон, это всякийчувствует, – сказал он как-то с улыбкой. – Стоит подкрасться осени – и работана открытом воздухе становится не по силам.

Джонни поднялся на веранду и с легким вздохом облегчения селв плетеное кресло. Он закинул правую ногу на перила веранды, потом, морщась отболи, обеими руками поднял левую и положил ее сверху. Затем просмотрелполученную почту.

В последнее время она пошла на убыль. В первую неделю егопребывания в Паунале приходило в день до двадцати писем и восемь – десятьбандеролей; в основном они пересылались из «Медикэл сентр», но некоторые былиадресованы прямо в Паунал, на конвертах писали: Паунэлл, или Поунал, а однаждыдаже Пунатс, до востребования.

Среди авторов писем большинство составляли люди одинокие,мечтающие найти в жизни хоть какой-либо смысл. Были письма от детей, просившихавтограф; от женщин, желавших переспать с ним; от безнадежно влюбленных, которыеспрашивали у Джонни совета. Иногда ему присылали талисманы на счастье. Иногдагороскопы. Многие письма были проникнуты религиозным духом; когда он читал этипослания, написанные с орфографическими ошибками, крупными, старательновыведенными буквами, немногим отличавшимися от каракулей смышленогопервоклассника, ему мерещился призрак матери.