Мне жалко Снегирька до спазмов в горле, хочется отрезать себе руки…

— Девочка моя прекрасная… — шепчу я невпопад и снова бросаюсь к ней.

— Вызову врача… — слышу за спиной голос Семёна.

Глава 26. Неожиданные гости

Через несколько часов:

Лев

Наблюдаю с верхнего лестничного пролета, как к двери нужной квартиры подходит бабка соседка, нажимает на звонок, долго ждет ответа.

— Открой, Толечка! На секунду я! На полсекундочки всего лишь…

— Чего надо, баб Варь? Занят… — бурчит тот.

Однако дверь всё же открывает. Стоящий по левую сторону от двери Семён тут же придерживает ее, не давая захлопнуть, вежливо обращаясь к бабуле:

— Спасибо, Варвара Павловна!

Старуха кивает, пожимает плечами и исчезает в соседней квартире.

Вслед ей от молодого неудачливого актёра несется ругань:

— Ах ты сука старая!

— Язык больно острый? Укоротим! — басит Семён и запихивает «Толечку» обратно в квартиру, шагает следом.

Я, Павел и еще пара ребят спускаемся, идем за Семёном.

Мы с трудом умещаемся в гостиной небольшой хрущевской двушки. Впрочем, обставлена квартира отнюдь не так бедно, как ожидалось. Тут тебе и огромный телевизор, и новый диван, и ковер белый… недолго он таким будет оставаться, недолго.

— Так как тебя звать величать? Толик или Алексей? — спрашиваю я у побледневшего прямо под цвет ковра актёра.

— М-м-м… э-э-э… — хрипит он и замолкает.

Не иначе как дара речи лишился.

Вижу у него на левой щеке до боли знакомые следы ногтей. Невольно трогаю свою шею. Не так давно ее украшали очень похожие отметины. Помню также, при каких обстоятельствах они там появились. Похоже, Эвелине сегодня снова пришлось за себя постоять.

Я морщусь от скрежета собственных зубов, представляя, через что Снегирьку пришлось пройти по моей милости.

— Как ты получил эти отметины? — чеканю строго.

— Отметка страсти! — заявляет мне это хамло.

— Вот как? — хищно ухмыляюсь.

Снова киваю Семёну. Тот сковывает руки актёра пластиковыми наручниками, делает подсечку, и Толик-Алексей падает на пол как подкошенный. Телохранитель оставляет того лежать и несколько раз с чувством пинает по ребрам. Старается до тех пор, пока гаденыш не начинает верещать, как резаная свинья.

— Всё еще придерживаешься своей версии? — спрашиваю зло.

— Я не виноват! Эва сама захотела! — стонет он.

Наклоняюсь к этому упырю и шиплю сквозь зубы:

— Думаешь, я — тупой лох, которого можно развести? Считаешь, я не проверю информацию? Не догадаюсь проверить в салоне камеры? А там сюрприз какой… не работали именно сегодня… Прям совершенно не связанная с делом поломка! И фото ты топорно подделал! Хоть бы узнал, какая у Эвы попка, прежде чем отправлять подобное снимки. Ну! Говори, как дело было!

— Что, не понравился результат проверки, а на меня всех собак? — с выпученными глазами шипит актер.

Тогда я наступаю ему на голову и как следует придавливаю ухо. Свинья орет не своим голосом.

— Ты думал, имя фальшивое скажешь, так я тебя не найду потом? Так решил? Тогда и номер карты надо было левый оставлять, кретин недоразвитый! Зачем ты подставил Эву?

В этот момент в прихожей раздается звук открываемой двери и девичий голос:

— Зай, а ты чего дверь оставил открытой?

В гостиную заходит девушка. Она ростом с моего Снегирька, фигура тоже похожа, даже овал лица. Со спины их было бы не отличить, пожалуй. Только волосы у нее совсем другие — обычные, коротко стриженные, темные. С гривой Эвелины и близко не сравнятся.

Когда девчонка видит нас, мгновенно столбенеет, даже рот открывает от удивления.

— Вот и обладательница задницы с фото, я так понимаю… — хмыкаю я зло, обращаюсь к ней: — Скажи, милая, у тебя случайно нет парика с длинными светлыми локонами?

— Кх-кх… — закашливается она. — Есть… Принести?

— Не нужно, — качаю головой, а потом прошу Семёна: — Отведи девушку на кухню, пусть там подождет, не нужно ей видеть лишнего… И телефон забери, чтобы ненароком не начала звонить куда попало. Заодно выясни, знала ли она, для какой цели позировала на камеру с голой задницей…

Ее уводят. Вскользь замечаю, как у нее подрагивают ноги, потом снова обращаюсь к актёру:

— Повторяю вопрос, зачем ты подставил Эву?

Ублюдок молчит, тяжело дыша.

— Отвечай сейчас же или, клянусь, тебе отрежут язык!

В доказательство моих слов вперед выступает Павел, достает из кармана складной нож.

Актёр это видит и верещит не своим голосом:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Подставу Ванштейн заказал!

И тут вдруг история заиграла совершенно новыми красками.

— Ванштейн, значит? — зло прищуриваюсь. — Если тебя Ванштейн нанял, поди, и денег заплатил? Что же ты так подставился, номер карты оставил, а? Пожадничал просто, да? Думал срубить бабла и с него, и с меня?

— Если бы не твоя тупая сука, всё бы получилось! Я перед ней и так и этак… Коза фригидная!

Дольше не терплю, от всей души пинаю его в лицо, при этом отчетливо слышу хруст сломанного носа.

Глава 27. Скелет в шкафу Величаева

Этим же вечером:

Лев

Я подъезжаю к клинике, куда сегодня днем привезли Эву. Гребаный керамический кот, который ей так нравился, в итоге сыграл с ней злую шутку.

Я помню этого кота… Появился из ниоткуда на туалетном столике в спальне. Я спросил у горничных, что это за убожество, но мне ответили, что это Эвелина Авзураговна поставила, и я не стал требовать, чтобы выбросили. Можно сказать, пошел на поводу. Раз поставила, значит, нравился ей кот, так? Лучше бы выбросил, честное слово.

Из-за этого уродливого животного и моей несдержанности у Эвы теперь глубокий порез на левой скуле и еще несколько более мелких ниже на щеке, а кроме того, нервный срыв. У меня тоже срыв по полной программе. Если бы меня оставили в комнате с тем актеришкой одного, я бы запинал его до смерти… Всё же грех на душу брать не стал.