Советскому командованию стало ясно, что наступило время для решающего удара и окончательной ликвидации Сталинградского котла. Еще 19 декабря в штаб Донского фронта прибыл генерал-полковник Н. Н. Воронов. Перед ним стояла задача координировать действия двух фронтов при разгроме окруженной группировки. Рокоссовский и Малинин поделились с Вороновым соображениями о том, что, по их мнению, необходимо сосредоточить управление войсками обоих фронтов в одних руках. Он доложил об этом в Ставку. Предложение было поддержано, и вскоре в подчинение Рокоссовского перешли и соединения Сталинградского фронта.

Трудно сказать, чем в действительности руководствовался в тот момент Рокоссовский, соображениями ли целесообразности, либо в нем говорило тщеславие военного. С одной стороны, в сложившейся обстановке руководить уничтожением окруженной группировки проще было бы одному командующему. С другой – в ситуации, когда Паулюс никуда бы уже не делся из этого адского котла, лавры победителя практически полностью доставались бы человеку, принявшему капитуляцию поверженного противника. Так или иначе, но решение было принято. 30 декабря была дана директива о том, что с 1 января 57-я армия Ф. И. Толбухина, 64-я – М. С. Шумилова и 62-я – Чуйкова переходят в состав Донского фронта. И вскоре Рокоссовский вновь отправился в войска для ознакомления с оперативной обстановкой. Особенно сложным был путь через замерзшую Волгу под артобстрелом в 62-ю армию, до сих пор сражавшуюся в окруженном Сталинграде.

Накануне в Ставку был направлен план операции «Кольцо», предполагающей разгром блокированных вражеских соединений. Вскоре он был возвращен из Москвы с рядом поправок. В результате было решено вклинением во вражеские порядки разделить немецкую группировку ударом с запада на восток и в дальнейшем уничтожить ее по частям. В начале января 1943 года план был утвержден. Задача нанесения основного удара возлагалась на 65-ю армию.

Подготовка к операции велась тщательно. Несмотря на то, что противник был чрезвычайно измотан, самоотверженность и мужество немецких солдат не давали оснований рассчитывать на легкий успех. Перед началом наступления необходимо было провести детальную разведку, провести масштабную перегруппировку войск, подтянуть резервы. В те дни под Сталинградом советским войскам удалось обеспечить значительный перевес в силах.

Ставка торопила Рокоссовского с началом наступления. Однако он понимал, что лучше сейчас затратить несколько лишних дней на подготовку, чем в бою столкнуться с неожиданными трудностями. Всеми правдами и неправдами он убеждал командование не торопиться, дать еще время. Однажды он решился позвонить Верховному. Рокоссовский доложил, что в поставленные сроки подготовить столь сложную операцию невозможно, и попросил отсрочить ее на несколько дней. Сталин помолчал, затем сухо сказал «до свидания» и повесил трубку. Казалось, последняя возможность использована. Теперь остается только взять под козырек, в авральном порядке готовить войска и наступать, как получится. Но не таким человеком был Рокоссовский. Он сумел убедить Воронова послать Сталину шифровку. На другой день так и сделали:

Реакция Сталина была мгновенна. Он позвонил Воронову и обрушился на него с обвинениями в умышленном затягивании наступления. В голосе Верховного чувствовалась угроза. Потом он несколько остыл, уточнил, что означают в донесении слова «плюс четыре». Воронов пояснил. «Утверждается», – ответил, помолчав, Сталин.

А 31 декабря в штабе Донского фронта отмечали Новый год. Собралось много народу, причем присутствовали не только военные, но и журналисты, писатели. Наспех организованное торжество удалось. Тосты, шутки, воспоминания… Неожиданно в разгар праздника кто-то, полушутя, посоветовал предъявить окруженным гитлеровцам ультиматум о сдаче. Идея показалась присутствующим интересной и вызвала живое обсуждение. На следующий день Рокоссовский, Малинин, Воронов и еще несколько офицеров штаба составили проект этого документа и направили его в Москву. Там идею поддержали; внесли некоторые правки и вернули текст обратно, санкционировав его вручение Паулюсу.