Кошмар какой-то! Всего месяц назад я считала, что влюблена в Синицына Евгения. Едва я услышала и увидела, что Евгений продаёт меня за пару звёздочек, чувства к нему охладели моментально. Синицын оказался продажным до мозга костей! Думая о бывшем парне, я не чувствую ничего, кроме брезгливости и гадливого ощущения, как будто рядом находится протухшая рыбина, которую стоит обходить стороной, чтобы не запачкаться.

Но мысли об Анварове совсем другие. В крови начинает бурлить адреналин. В голове возникает сумасшедшая круговерть, а сердце то замирает от восторга, то сжимается от боли, то гневливо стучится быстрее от выплеска злости. Мне нужно оставаться спокойной. В театре великого и властного хозяина мне отведена своя роль. Нужно придерживаться её – и точка.

Но как же сложно не думать о прошедшем дне! Трудно удержаться… Мысли с завидным упорством возвращаются к Ильясу и к той… женщине. Взрослой, состоявшейся и пленяющей зрелой, выдержанной красотой.

На первый взгляд та самая Валерия ненамного младше Ильяса. Я по сравнению с ними просто соплячка, неоперившийся птенец, отчего-то возомнивший, что может летать. Ничего подобного! Мой удел – лететь камнем вниз.

Внезапно слышится стук в дверь.

– Кто?

– Открой дверь, Леся.

Анваров!

Принёс же его чёрт! Что ему надо? Пусть катится колобком к своей знойной и опытной Лере!

– Уже поздно. Я… готовлюсь ко сну, – вру, хватаясь за первую отговорку, пришедшую в голову.

– Мне нужно с тобой поговорить, – немного устало произносит Ильяс.

Глупо поддаваться на утомлённые нотки в его сильном голосе. Но в душе ворочается что-то, похожее на сочувствие. Однако через секунду я вспоминаю, как резко и безжалостно он оборвал крылья надежде на большее и разрушил сказочную иллюзию.

– Я уже лежу в кровати и вот-вот усну, Ильяс Тимурович. Мне ещё нужно выучить речь!

Поневоле в мой голос просачиваются ехидные интонации. Хватаюсь за голову, приказывая себе успокоиться! Нужно быть холодной и неприступной, как айсберг. И хватит стоять посреди комнаты. Лучше по правде попытаться уснуть.

– Я хочу войти, и я войду. Нравится тебе это или нет! – Анваров добавляет ноток холодного металла в свой голос.

– Выбьешь дверь?

– Воспользуюсь ключом.

В замке слышится клацанье. Я бросаюсь к кровати и торопливо сдёргиваю покрывало вместе с одеялом, кидаю папку на кровать и ныряю под одеяло, натянув его до подбородка.

Анваров появляется в моей спальне ровно секундой позже, как я успела принять полулежачее положение.

– Вдруг я была бы не одетой? – спрашиваю с сильной неприязнью.

– В таком случае ты бы верещала…

Анваров пересекает спальню и останавливается напротив кровати. Мужчина обводит внимательным взглядом и меня, и папку. Кивает на неё спрашивая:

– Как продвигается?

– Я только собиралась заглянуть в нашу историю, чтобы освежить память о нашем прошлом. Амнезия – коварная штука!

У меня начинает покалывать кожу от того, как Ильяс смотрит на меня. Тяжело. Тягуче и не отводя взгляда. Чёрт побери, он словно давит на меня бетонной плитой!

Я раскрываю папку под пристальным взглядом мужчины и смотрю на чёрные, ровные строки. Впервые в моей жизни наступает момент из разряда – смотрю в книгу, но вижу фигу. Смысл напечатанных слов ускользает от меня, как бы пристально я ни вглядывалась в написанное. Тот, кто составлял материал, постарался на славу, выделив нужные места ярким текстовыделителем, приложив фотографии мужчины и мест, где, скорее всего, мы пересекались.

– Хм… Будет экскурсия по местам былой славы?

Через мгновение папка чудесным образом исчезает из-под моего носа. Я испуганно вскрикиваю от громкого хлопка, с которым папка приземляется на изящный туалетный столик. Ещё громче верещу, когда мужчина внезапно просовывает руку под одеяло и хватает меня за пятку.

– Так я и думал!

Поджимаю ноги под себя и застываю, глядя на Ильяса во все глаза.

– Ч-ч-что ты творишь? – спрашиваю с паникой.

Ильяс присаживается на кровать с коварной улыбкой, зажигающей его тёмные глаза и изгибающей полные губы.

– Врушка. Патологическая. Неисправимая врушка.

– Не поняла!

– У тебя под одеялом ещё прохладно. Если ты давно там лежишь, оно нагрелось бы от тепла твоего тела. Готов поспорить, что ты запрыгнула на кровать за секунду до моего появления.

– Это запрещено? Или в той папке указано, что я должна ложиться спать в определённый час и ни секундой позже?

Шорох одежды. Ильяс придвигается ближе. Я начинаю беспокоиться и крепче цепляюсь за одеяло.

– Верблюжья колючка, – говорит мужчина, наклоняясь надо мной.

– Напыщенный индюк!

Анваров смеётся.

– Дерзкая, но маленькая и жутко веснушчатая девочка.

– Не нравится? Не смотри! На приёмах и перед камерами визажисты замажут все недостатки моей кожи тонной тонального крема!

– Наоборот. Нравится…

Кажется, лицо мужчины становится ещё ближе. Мои губы обжигают ветерком мужского дыхания. Но в голове мелькает образ женщины, ворвавшейся, как ураган. Вероятно, она много значит для Ильяса. К тому же Лера стояла на коленях перед ним и тянулась к ширинке. Вот пусть она и стоит там, думаю с неожиданной злостью, отвернув лицо в сторону и сердито поджав губы.

Ильяс медленно отстраняется с непонятной полуулыбкой.

– Ты ещё такое дитя, Леся. Ревнивое дитя… Ты бы только знала, – улыбается он почти над самыми губами и трогает пальцами моё лицо, очерчивая контуры пальцами.

– Найди себе постарше, – шиплю я. – Может, даже долго искать не придётся? Имеется на примете один музейный экспонат!

Я почти открыто намекаю на гостью Анварова. Снова прикусываю глупый и болтливый язык, понимая, что выгляжу глупо в глазах опытного ловеласа.

Наверняка мужчина упивается своей почти победой над маленькой девочкой. Но ласкал он меня очень даже по-взрослому. От того, как сильно учащается мой пульс при мыслях о порочном удовольствии, я начинаю ненавидеть Анварова Ильяса ещё больше.

– Ты говоришь о Валерии?

– Видимо, это те самые неудачные отношения? – судя по тени, проскользнувшей по лицу Ильяса, я попала точно в цель. С одного выстрела. – Скажи, а ей тоже отведена роль в твоём представлении?

– Нет. Лера находится здесь по другой причине.

– О, Лера всё ещё здесь. Весело… Какая большая и дружная шведская семья получается.

Олеся