– О‐о‐о, – соединив кончики пальцев, протянул господин Аяк и откинулся на спинку стула, – этот мальчик может очень многое о вас поведать. Вы разве не узнаете его?

Старик скользнул по Тайло быстрым, небрежным взглядом, и Флинн ощутил, как сердце обдало горячей волной.

– Нет, я этого сосунка вижу впервые.

– Да, действительно, вы ведь никогда не встречались, – закивал господин Аяк, цепко глядя на старика. – Но все равно, прошу, присмотритесь к этому мальчику. Он вам никого не напоминает?

Тайло пришлось приложить все усилия, чтобы не потупить взгляд, когда отец в очередной раз стал рассматривать его. И тут на лице старика отразилось понимание. Тайло ведь был копией матери: черные кудри, изумрудные глаза, смуглая кожа, мягкие черты лица – и даже улыбка у них была одинаковой!

– Нет, не напоминает, – соврал старик и отвернулся.

– Жаль, жаль, – с наигранным разочарованием сказал господин Аяк. – Мальчик, а ты все же назови свое имя. Вдруг к подсудимому придет озарение.

– Тайло. Меня зовут Тайло, – негромко произнес он, и стены зала задрожали, как будто замерзли.

Тени плотнее обступили старика и нависли над ним – не то хотели защитить его от чего-то, не то, наоборот, сожрать на месте. Взгляд ангелов на потолке наполнился осуждением, а воск багровых свечей забурлил и потек кровавым водопадом, заливая люстру.

– Какое красивое и редкое имя, – заметил господин Аяк с восхищением. – Подсудимый, – он привстал и поудобнее устроился на стуле, – если мне не изменяет память, то, кажется, так звали и вашего сына. Я ведь прав?

– У меня никогда не было детей, – прошипел старик, продолжая смотреть в противоположную сторону от Тайло.

– Разве? – удивился господин Аяк. – Неужели моя память стала подводить меня? – Он начал перебирать папки с документами, лежавшие на столе. – Нет, все верно! Ваша бывшая жена Палома, после того как вы жестоко избили ее, родила мальчика и назвала его Тайло. Но, к сожалению, он прожил всего лишь семь часов. – Господин Аяк опять откинулся на спинку стула и развел руки в стороны. – У нас не бывает ошибок, подсудимый. Вот поэтому вы и живете в квартале Убийц. Да, к смерти своей жены вы причастны косвенно, а вот к смерти своего сына вы имеете самое что ни на есть прямое отношение. Вы убили собственного ребенка.

– Нет! – прорычал старик, повернувшись к судьям. – У меня никогда не было ребенка! Эта сука нагуляла этого выродка! Он не мой! Он не может быть моим!

– Успокойтесь, подсудимый, иначе нам придется усмирить вас силой, – пригрозил господин Аяк. – Повторяю: у нас не бывает ошибок. Этот мальчик абсолютно точно ваш сын. И вы убили его. Вы отняли у него будущее, оставив лишь каплю времени – семь часов, – с нажимом произнес он. – Семь часов вместо целой жизни. Ваш сын так и не вырос, у него не было детства, он не пошел в школу, не отыскал свой путь, так и не влюбился, не создал семью, не познал радость отцовства, не увидел свою старость. Смерть слишком рано забрала его. И все это – исключительно ваша вина.

Сердце Тайло от каждого слова господина Аяка срывалось в глубокую пропасть боли и ненависти. И Флинн так боялся, что оно не выдержит всего этого и разобьется.

– Вы все вините меня, а моих демонов не хотите обвинить? Это ведь они толкнули меня на этот поступок, – проскрежетал старик, надменно подняв подбородок.

– Не-е‐ет, подсудимый, этот фокус тут не пройдет. Сегодня здесь суд, а не цирк. Ваши демоны – неотъемлемая часть вас. Просто в мире мертвых мы показываем их вам… наглядно, скажем так.

– Тогда вы не справились, – заявил старик. – Вы были обязаны избавить меня от моих демонов. Это не моя вина, это вина всей вашей загробной шайки.

Эон, видимо не выдержав подобной вопиющей наглости, широко раскрыл глаза и со вздохом приложил ладонь к своему морщинистому лбу.

– Мне кажется, что нам пора выносить приговор, – произнес он. – Что скажете, коллеги?

– Да, пора бы с этим покончить, – согласился господин Аяк.

Сфинкс же, промолчавшая все заседание, наконец-то отвлеклась от своих мыслей. Она повернула бледное лицо в сторону Эона и уставилась на него бездонными глазами, а после кивнула.

– Мальчик, хочешь что-нибудь сказать? – спросил у Тайло господин Аяк.

– Нет, – глухо ответил тот.

– А что насчет вас, подсудимый? Сейчас у вас есть уникальная возможность попросить у своего сына прощения. Сомневаюсь, что ваши слова будут искренними, но все же. – В ответ господин Аяк получил лишь молчание. – Что ж, я так и предполагал, – хмыкнул он. – Уважаемые коллеги, уходим на совещание или каждый уже готов вынести приговор?

– Приговор, – с крайне суровым видом сказал Эон.

– Приговор, – сотнями разнообразных голосов пропела Сфинкс.

– Тогда… – Господин Аяк встал, поправил черный пиджак и завел руки за спину. – Я, третий загробный судья, хранитель мудрости, приговариваю вас, подсудимый, к Лимбу.

Голос судьи вызвал в воздухе невидимую волну, из-за которой огоньки свечей на люстре неистово задергались, как в предсмертных судорогах.

– Я, первый загробный судья, – Эон тоже встал и с трудом расправил плечи, – хранитель времени, приговариваю вас, подсудимый, к Лимбу.

Послышался протяжный плач – он доносился откуда-то сверху. Флинн посмотрел на потолок и увидел, что у нарисованных ангелов по щекам потекли черные слезы.

Отец Тайло весь сжался, как будто хотел затеряться среди теней, окружавших его со всех сторон.

– Я, вторая загробная судья, хранительница тайн… – Сфинкс положила передние лапы на стол и приподнялась. Ее красивое и одновременно пугающее лицо застыло, но вскоре тонкие бледные губы изогнулись в едва уловимой улыбке. – Я отдаю свой голос тебе, дитя. – Круглые глаза Сфинкс устремились на Тайло.

– Мне? – дрожащим голосом спросил он.

– Да, тебе. Теперь судьба твоего убийцы в твоих руках.

– Но, моя дорогая Сфинкс, – начал потрясенный Эон, – это против правил. Приговор должны выносить загробные судьи – и никто другой.

– А я и вынесу его сама, – бесстрастно произнесла Сфинкс. – Просто мое решение будет зависеть от того, что скажет это невинное дитя.

– Я… не… – Тайло не мог поймать ни одного слова: их подхватил водоворот эмоций. Гнев, обида, ненависть, презрение, жажда мести – все это вертелось вокруг него и сбивало с толку.

Незримая нить, натянутая между ним и Флинном, начала рваться от напряжения. Тайло все больше отдалялся от него, точно хотел сбежать куда подальше и спрятаться от всего мира. Он жаждал справедливости, но не хотел делать этот сложный выбор сам.

– Дитя, если ты не решишься, то этот суд никогда не закончится. Говори же: второй шанс или Лимб, – потребовала Сфинкс, виляя хвостом.

И в ее взгляде Флинн увидел азарт. Сфинкс наслаждалась тем, что сейчас творилось в зале суда.