– Просыпал… – заворчал Игорек. – Если бы я был солью, я бы никогда не просыпался.

– Спал бы и спал! – подхватила Маринка.

– Я бы засыпал тебя в песочные часы. – Паша.

– А я бы зарядил тобой ружье и выстрелил в зад кому-нибудь жирному! – хрюкнул Кабан.

– Сам себе, что ли?

– А я бы перепутала тебя с сахаром, и ты бы погиб зря!

– Ты пессимистка, Ленчик. А я как представлю рожи твоих гостей, отведавших соленого тортика… Стоит того!

* * *

На первом этаже нашей маленькой двухэтажной школы горел свет. В окне, в свете зеленой лампы, как в старых фильмах, торчал силуэт бабы Зои в платочке и с чашкой, только вместо самовара поблескивал отполированными боками видавший виды электрический чайник. Как будто почуяв мой взгляд, баба Зоя поставила чашку и глянула в окно, закрываясь от света ладонями. Я помахала, и Паша тоже. Несколько секунд баба Зоя возилась со шпингалетом, потом распахнула окно и завопила на весь город:

– Чего вам не спится? Наработались – давайте по домам!

– Ну мы же тихо! – заныл Паша, смешно перекосив лицо.

Бабе Зое так далеко было не рассмотреть, а мы заржали.

– По домам, я сказала! Устала за вами окурки собирать!

– Да мы не курим! – ныл Паша.

– Может, ей сигарет купить? – буркнула Маринка под нос. – Неудобно: пожилая женщина вынуждена собирать окурки…

– За державу обидно! – подхватил Кабан, и мы опять заржали.

– Дома посмеетесь! Кыш отсюда! А то как утро – так окурки, пустые бутылки…

Пустая бутылка у нас действительно была: пятилитровая пластиковая, ее захватил Игорек, чтобы натырить в школьном саду запоздалого крыжовника. Он сладкий, когда переспелый. Собирать его здесь все равно дураков мало: мы на прополке почти весь день, а бабе Зое всю школу мыть – даром, что лето.

Игорек поднял свою пустую бутылку и демонстративно стал затаптывать костер:

– Как же она меня достала за десять лет!

– Вот, правильно! – не унималась из окна баба Зоя. – И как следует, чтобы мне за вами не тушить!

– Это можно. Отвернитесь, девчонки.

Маринка хихикнула, цапнула меня за руку и потащила прочь, на ходу отбирая у Игорька пустую бутылку. В спину нам раздавались вопли бабы Зои:

– Постеснялись бы, таежники недобитые!..

– Если бы я был вами, баб Зой, я бы так не смог, – ответил Игорек.

– Зато выглядел бы лучше! – отрезала баба Зоя, хлопнув рамой.

Мне показалось, что я слышала, как с лязганьем по карнизу задернулась занавеска. Путь к ягодам был свободен.

На ту сторону, где огород, конечно, тоже выходят школьные окна. Окна библиотеки, баба Зоя туда пойдет после того, как допьет свой чай. По раздолбанному компьютеру, пожертвованному кем-то из родителей, баба Зоя читает по ночам бородатые анекдоты и рецепты пирогов, чтобы весь день потом пересказывать учителям и зазевавшимся ученикам. Так она чувствует себя полезной. Мальчишки выдумывают, что она сидит на сайтах знакомств, и это самый удачный анекдот из всех, как-то связанных с бабой Зоей.

С разбегу мы с Маринкой влетели в кусты крыжовника, я тут же получила царапину и раздавила сочную ягоду, мякоть выстрелила Маринке на майку. Пятном больше, пятном меньше, мы полдня лазили по заброшкам, а еще полдня пололи огород.

– Эй!

– Да ладно тебе…

Я поставила бутылку на землю, и мы молча принялись обдирать крыжовник, поглядывая на окна библиотеки. Они были совсем рядом: руку протяни – ухватишься за подоконник. Болтать не стоит – с нашими тонкими стеклами баба Зоя может услышать даже из своей каморки. Через минуту подошли мальчишки, включились в работу. Единственный фонарь с этой стороны двора опять выбили девятиклашки, и мы торчали в темноте безликими тенями. Тенями, которые любят переспелый крыжовник.

– Так и знала, что вы здесь! – хлопнув рамой, рявкнула в самое ухо баба Зоя, и это произошло почти одновременно.

Я аж подпрыгнула, устроив салют из ягод. Маринка завопила, и с ней, кажется, Игорек. Баба Зоя не зажгла света и торчала в окне тенью бабы-яги.

– Чего орете, крыс пугаете! У вас дома ягод нет?

Вообще-то и правда нет. Из всего нашего класса в частном секторе живет только Кабан, остальные в квартирах, где огородов нет. Кабан и заныл:

– Ну мы немного, они все равно уже переспелые, пропадут.

– А огородов у нас и правда нет, – добавила Маринка.

– Ох ты сиротиночка! – рявкнула на нее баба Зоя. – Давай сюда, полы мыть во всей школе. Все родителям расскажу!

– Ну блин!..

– Да рассказывайте!

– Поговори у меня! – Она захлопнула окно и, шумно шаркая, пошла в другую сторону отпирать дверь.

Ну а мы драпанули прочь прямо через кусты.

* * *

Спасаясь от мытья полов, я окончательно дорвала рабочие джинсы. На коленке, держась на одной ниточке, болтался кусок ткани и беззвучно хлопал при ходьбе как маленький флажок. Маринка упала по дороге и теперь на ходу пыталась оттереть с лица глину последней влажной салфеткой. Вырвавшись из школьного двора, оставив на заборе с уже запертой калиткой пучки ниток от порванных штанов, мы спокойно дошли до сквера и плюхнулись на лавочку.

– Ненавижу ее! – ворчал Игорек.

– Да ладно, она ж не злая.

– Просто полы мыть не любит! – подхватил Кабан.

– Ты тоже не любишь! А она еще и старая, у нее все болит.

Я отмалчивалась. Леха не шел из головы. Нет, я не боялась, тут другое. Или не другое. В том году, когда город стоял на ушах из-за призрачного маньяка, а по вечерам его патрулировали бабушки и участковый ходил в школу как на работу, чтобы провести с нами беседу о безопасности, я как будто не понимала, что все по-настоящему. Я никого не знала из тех, пропавших, и, наверное, поэтому казалось, что все происходит далеко не с нами. А что мать домой загоняет – так это она всегда так. Потом его поймали, все успокоились, а я будто и не заметила. И вот только сейчас, когда прошел почти год и опять кто-то пропал, до меня начало доходить. Это несправедливо. Ну все же кончилось – чего опять-то?! Да, я тормоз, и страшно мне стало только сейчас.

– Предлагаешь вернуться помыть полы?

– Я не для этого штаны по кустам рвал.

– Предлагаю вернуться и спасти принцессу! – ляпнула я и сама испугалась.

Нет, у меня нормальные друзья. Но меня-то они тоже считают нормальной! А я тут… В кино говорят: «Хотелось почувствовать себя живой», – наверное, чего-то похожего мне и хотелось после этого дурацкого дня.

В наступившей паузе я слышала, как зудят комары и шелестят листья над головой. Все уставились на меня. Черт, неловко вышло.