«Слизняк, – позвал Аластор, его голос звучал немного странно. – А ты не перестаешь удивлять меня, хотя казалось бы…»

– Хорошо, – сказал я. – По рукам. Но сначала нам нужно спасти оборотней. А тебе придется помочь нам вызволить их отсюда живыми. И после этого Нелл займется твоей цепью.

Нелл строго посмотрела на меня.

– Я умер от тифа, а не от глупости, – сказал Захарий. Он нахмурился и сурово посмотрел на меня. Или грустно. Сурово и немного грустно. И то и другое.

«Хватит. Мы уже и так потратили много времени. Дай мне кое-что сказать».

И вместо того, чтобы подумать, я ему разрешил:

– Слушай, презренный раб…

Я тут же загнал Аластора поглубже:

– Так, хватит!

Призрачный мальчик помрачнел.

– А ты бываешь разным. Ты один из них или ты прячешь его внутри.

«Скажи, что другие демоны сразу заметят, что его цепь порвана, поток магии будет огромным. Более того, единственный возможный вариант это завершить требует и моей магии тоже, а я на это соглашусь, только если он сделает, как ты приказываешь».

«Правда?»

«А это важно?»

Сейчас… На самом деле, нет.

Я быстро и негромко передал призраку слова Аластора. Захарий светился в темноте.

– Ладно. Если ничего не случится, я с большим удовольствием посмотрю, как вы непременно провалитесь. А я останусь здесь еще лет на двести, или сколько эта Пустота будет нас пожирать? Но хотя бы посмеюсь над вашими нелепыми смертями. Возможно, не один раз.

Пустота. А я даже не подумал, что случится с тенями в услужении, когда королевство уйдет в небытие.

Мне снова сдавило горло, но я заставил себя не обращать на это внимания, и скоро все прошло. Я старался больше не задевать эту мысль, хоть она и мучила меня, как больная мозоль. Захарий подплыл к лестнице. Его полупрозрачные ноги волочились по полу.

– А если королева все-таки спасет наш мир, то я постараюсь, чтобы и ваши души кому-нибудь достались, и вы будете убирать экскременты за животными здешних хозяев вместе со мной. Летом они особенно пахучие.

Какой жизнерадостный парень. Мы с Нелл переглянулись и пошли за ним. Приглушенные голоса и звон посуды послышались из-за двери на самом верху лестницы. Но мое внимание привлек запах. Вонь тухлых яиц перебивалась чем-то очень знакомым, домашним. Перец. Чеснок. У меня перехватило дыхание. Жареное мясо!

Не так сложно было найти кухню, как пробраться сквозь поток теней, скользящих туда-сюда. Мы отступили в полутемный коридор и решили подождать. Я пытался понять, есть ли в их перемещениях какой-нибудь порядок или ритм. Пока что ни того, ни другого не наблюдалось: призраки двигались хаотично, сохраняя выражение смутной паники на лицах. С видимым усилием они уплотняли свои руки ровно настолько, чтобы удерживать груды запеченных фруктов, пирогов, украшенных чем-то вроде жареных летучих мышей, и трясущуюся гору желе в форме черепа. Похожие на драгоценные камни насекомые внутри скользкой розовой массы дрожали от малейшего движения.

– Недостаточно зелени, – пробормотала Флора. – Неудивительно, что демоны такие грубые.

Тени приходили и уходили снова и снова, мерцающие цепи тянулись за ними вдоль грязных ковров между кухней и винтовой лестницей, которая вела наверх, где пировали демоны и их королева.

– Что теперь? – спросила Флора у Захария. – У тебя есть друзья среди этих теней? Можешь попросить их о помощи?

Захарий балансировал в воздухе, словно оседлав невидимую волну.

– Разумеется, нет, бестолочь. Они тут же доложат своему хозяину, что я тебе помогаю. Стукачество сокращает срок их контракта. И до того, как вы сообразите, о чем следует спросить, я отвечу, что мне поручено подметать холлы и лестницы. Длины моей цепи не хватит на то, чтобы попасть в кухню.

Я взглянул на Нелл. Она потирала подбородок, нахмурив брови, и пыталась придумать план. Запах еды вызывал тошноту, и чем дольше мы стояли там, тем хуже мне становилось. Рановато было подавать ужин – у нас должно было быть пять часов, из которых мы едва ли потратили два. На недолгий отдых и дорогу сюда. Годы присутствия на мучительных ужинах в родовом имении Реддингов научили меня, что повара всегда проводят подготовительные работы заранее, но еду готовить так рано никто не начинает.

– Полагаю, самое время сообщить вам, что вы, скорее всего, опоздали, – сказал Захарий. – Они перенесли ужин на два часа из-за эвакуации. Уже подали четыре блюда, осталось три.

Мы с Нелл с ужасом посмотрели друг на друга. Флора застонала, опускаясь на колени.

«Прекратить этот жалкий спектакль! – приказал Аластор. – Оборотней подают на десерт. Еще есть время, если вы хотите их спасти».

Я прерывисто вздохнул, пытаясь схватить Нелл за руку. Она сфокусировала на мне взгляд.

– Аластор говорит, еще есть время, мы можем их спасти.

Два привидения, оба старые и горбатые, налетели друг на друга в дверях кухни. Пытаясь удержать подносы, они немного расплылись. И тут меня осенило. Дом удерживал Захария в коридоре, но не нас. А жизнь в доме с привидениями научила меня тому, что если ты не можешь быть живым мертвецом, им можно притвориться.

– У меня есть идея, но она тебе не понравится, – начал я.

– Хочешь, чтобы я притворилась тенью и проникла в кухню?

Я моргнул.

– Ну, да.

– Нормальная идея, – ответила Нелл, наклонившись ко мне так близко, что наши головы соприкоснулись. – Мне, конечно, до смерти хочется, но на моем месте должен быть ты.

– Не ты? – переспросил я. – Что? Почему? Ты же актриса!

– Да, но я еще и ведьма, и я должна наложить заклятье шока на остальных призраков, чтобы они нас не увидели и не подняли тревогу, – сказала она, доставая «Труды и хлопоты». – Нам только нужно что-то белое и сыпучее, типа муки, и ты должен использовать свой талант художника, чтобы выглядеть так же кошмарно, как эти ребята.

– Я посмотрю, как ты будешь выглядеть, когда умрешь от лихорадки, – фыркнул Захарий. – И ты не можешь оглушить или ослепить тень. Тени не имеют физической формы.

– Да, технически не могу, – согласилась Нелл, водя пальцем по строчкам. – Но можно временно расщепить их на миллион маленьких частичек света и магии и назвать это «оглушением» или «шоком», потому что так короче. – Она посмотрела на меня. – Мы выйдем в коридор и будем ждать тебя там столько, сколько понадобится, чтобы расщепить тени.

Я постарался не вздыхать.

– И сколько это?

– Пятнадцать минут, – ответила она, и добавила, уже менее уверенно: – плюс-минус.